Бары в Сан-Франциско закрываются в два ночи, и в распоряжении Ника Каррана оставалось еще три часа, чтобы выкурить пачку сигарет и почти допить пятый стакан «Черного Джека» за упокой Джонни и за здоровье Уокера в одном низкопробном баре в районе Миссии. Когда этот притон закрылся, он обнаружил другое ночное питейное заведение к югу от рынка и пропустил там еще два стаканчика, а когда и эта забегаловка перестала работать, отправился домой и проспал там без памяти пару часов. Проснулся он с такой головной болью, будто кто-то вонзил ему якорь в мозги, язык его еле шевелился, точно утопая в искусственном меху. Ник легко бы справился с похмельем — ему оно было не в новинку, но его угнетала ненависть, которую он испытывал к себе.
Когда он добрался в управление, вся группа, занимающаяся расследованием убийства Джонни Боза, собралась в кабинете Уокера на двухчасовое совещание. Церемониться с ним никто не стал.
— Ты выглядишь как дерьмо собачье, — сказал Уокер.
— А я видел собачье дерьмо и получше, — проговорил Андруз.
— Покойник Боз, и тот смотрелся веселее, — вставил Харриган.
— Не обращай на них внимания, сынок, — сказал Гас с подленькой ухмылкой. — Ты не так уж плохо выглядишь. Такое впечатление, что крыша у тебя наконец встала на место.
— Все вы долбаные комедианты, — проворчал Ник. Он налил себе кружку дымящегося кофе и выпил его так же жадно, как накануне вечером пил виски.
— Есть что-нибудь новенькое?
— Я тут позвонил кое-кому в Беркли, — сказал Андруз. — Там произошло убийство в семьдесят седьмом году. Один профессор был убит… ломиком для льда в кровати, он получил много колотых ран.
Ник Карран проницательно улыбнулся.
— И наша девочка училась там тогда, не так ли?
— Да, судя по архивным данным, — сказал Андруз.
— Подождите, — проговорил Ник. — Семьдесят седьмой? А сколько ей сейчас лет? Тридцать? Тридцать один? В семьдесят седьмом ей, наверное, было… — он быстро сделал кое-какие подсчеты в уме. Немалый подвиг, если учесть его состояние. — Шестнадцать? Семнадцать?
— Значит, она сызмальства была дочерью порока, — сказал Моран.
— Гас, я знаю, что ты только притворяешься тупоумным дерьмом, — сказал Ник, — но эти ребята не знают.
— Я так понимаю, — проговорил Уокер, — мы говорим о том, что шестнадцатилетняя студентка заколола до смерти ломиком для льда своего университетского профессора.