Он погружался в нее, бился о нее, обрушивался на нее вновь и вновь, точно бешеная сила его страсти могла смягчить боль, которую он причинял ей, точно он мог заставить ее испытывать наслаждение. Но муки и страдания, что он приносил Бет, исключали всякое удовольствие. Ей оставалось только ждать, пока он кончит терзать ее, и надеяться, что после этого он оставит ее в покое.
Ник быстро пришел к финалу, сперма изверглась, облегчив тело, но гул в голове не прошел, остались неудовлетворение, неутоленное желание и ярость.
Карран скатился с Бет и лег возле нее, уставившись в потолок. Теперь, когда все было кончено, она не чувствовала ни страха, ни ненависти к нему, одну только глубокую жалость. Она потрогала синяк у себя на плече и села, пряча от Ника глаза.
Он протянул руку, чтобы коснуться ее, успокоить, если можно, но она не нуждалась в утешении. Она оттолкнула его руку и вздрогнула.
— Бет…
— Ну, и как она?
Бет Гарнер была опытным врачом и знала неустойчивую психику Ника, она сразу разгадала причины его озлобления. Оно не имело никакого отношения к ней. Бет оказалась лишь случайной жертвой.
— Кто?
— Кэтрин Трэмелл.
— Почему ты думаешь, что я знаю, как она.
— Конечно, ты не знаешь, как она в постели, Ник, иначе бы ты сейчас так себя не вел.
— Бет…
— Нет, я говорю о другом. Ник помолчал.
— Ты раскусила ее, — тихо сказал он. — Она использовала книгу как алиби.
Он сел и поцеловал Бет в плечо, в то место, куда укусил несколько минут назад. Она не шелохнулась. Он точно целовал мрамор.
— Я знала ее в Беркли, — сказала она.
— Что?
— Мы посещали одни и те же занятия. — Она печально улыбнулась через плечо. — Лекции по психологии, знаешь. Мы часто бывали вместе, или тебе это и в голову не приходило?
— Нет.
Бет и Кэтрин Трэмелл были примерно одного возраста. Они обе специализировались по психологии в Беркли приблизительно в одно и то же время.
— А должно было прийти.
— Ты просто не думал обо мне, Ник. Так, может, вспоминал иногда. А в последние дни и вовсе почти забыл.
— Почему ты не сказала мне, что знала ее? Она внимательно посмотрела на него.
— Я говорю тебе об этом теперь.
— Ты хорошо выбрала время.
— А ты — нет. Я, пожалуй, была бы не против любить тебя, Ник. Я даже хотела бы этого… но не так. Ты никогда прежде так себя не вел. — Она обеспокоенно посмотрела на него, будто силясь прочитать что-то в полумраке на его лице. — Что с тобой, Ник?
— Ведь ты у нас психиатр, — равнодушно сказал он. Она встала и набросила рваное платье на голые плечи.
— Да, я психиатр, но ты не меня сейчас любил, Ник.
— Хорошо, кого же я любил, доктор Гарнер?