Словно губительный яд, Кэтрин Трэмелл проникла в его кровь, отравила каждую клетку его тела. Ник был сбит с толку, растерян, и это терзало его, он был точно в лихорадке. С кристальной ясностью проплывали перед ним фантастические видения. Вот он занимается с ней любовью — нежно, страстно. Вот он убивает ее, хладнокровно стреляя в Кэтрин из револьвера тридцать восьмого калибра. Вот он одновременно…
Он понятия не имел, сколько уже времени кто-то стучал к нему в квартиру, и едва шелохнулся, когда услышал тревожный голос Бет Гарнер, которая звала его из-за двери:
— Ник, Ник, я знаю, что ты дома. Открой, пожалуйста.
Он стрельнул глазами на дверь, будто мог видеть насквозь нее.
— Уходи, Бет. Я смотрю по телевизору свою любимую передачу.
— Ник, пожалуйста, — умоляла она.
— Я не хочу видеть тебя, — отрезал он. Некоторое время было тихо, и Ник решил, что Бет ушла. Затем он услышал звук поворачивающегося в скважине ключа, запор выскользнул. Дверь распахнулась, на пороге стояла испуганная Бет, Ник видел ее словно в тумане.
— У меня остались твои ключи, — сказала она. Она подняла ключ и показала его Нику, будто он мог не поверить ей.
Ник Карран в последний раз глубоко затянулся окурком, торчащим у него из рта, сигарета прогорела до фильтра, и он обжег костяшки пальцев.
— Я сказал, что не хочу видеть тебя здесь, Бет. Он взял еще одну сигарету и закурил.
— Черт возьми, не кричи на меня, Ник! Ты многим обязан мне и мог бы вести себя повежливее.
Он постоял, не шелохнувшись, потом осторожно поставил бутылку и взял связку ключей.
— Я тебе ничего не должен, Бет. И ты ничего не должна мне. Мы спали с тобой… дай вспомнить?.. десять-пятнадцать раз.
— Я не знала, что ты ведешь счет нашим встречам, — ровным голосом сказала она.
— Не льсти себя надеждой, Бет. Они ни разу не запали мне в душу так, чтобы я стал твоим должником.
Ее глаза сузились, они пылали гневом.
— Иногда я действительно ненавижу тебя. Ник невесело улыбнулся.
— Да? Послушай, а почему бы тебе не завести себе дружка-медика, который излечит тебя от враждебности. — Он помолчал немного, затянувшись сигаретой. — Знаешь, если ты решишь кое-какие свои проблемы, Бет, то избежишь большой беды.
— Беды? О чем ты говоришь, черт побери?
— Пожалуй, ты сможешь изредка сбрасывать платье… пока… какой-нибудь твой очередной ухажер не помрет со скуки.
Бет вздрогнула, будто ее ударили кнутом. Жестокие, ядовитые слова на минуту повисли в накаленной атмосфере комнаты, и вдруг воспламенили ее, точно бензин, вылитый в огонь.
Ее губы злобно скривились, и она набросилась на него, протянув к нему руки с длинными накрашенными ногтями, точно острые клешни. Ник чувствовал, как в ней бушует злоба, неистовая, точно клокочущая лава. Она хотела выцарапать ему глаза. Хотела ощутить вкус его крови у себя на губах. Хотела причинить ему такую боль, которой он никогда не испытывал.