Радость, борьба, приговор, одиночество… океан одиночества – все это и еще многое другое слышалось в мелодии. За фасадом из атласа и тесьмы скрывалась женщина необузданных страстей, которая чувствует искренне и глубоко.
Пораженный своим открытием, он почувствовал опустошение.
Страсть полилась в его душу серебряным ливнем. Он впитывал ее с каждым вдохом, она струилась по его коже, как шелковые касания ее губ. Его кровь запылала, как расплавленная, лава. Он представлял себе, как поднимает ее на руки со скамеечки возле рояля, как ласкает ее, как они предаются страсти здесь же, на ковре музыкальной комнаты, дико и самозабвенно. Он не мог избавиться от этих видений, как заблудившийся в безводной пустыне путник не может избавиться от видения хрустального родника.
Джейк оторвался от стены и быстро подошел к окну. Прохлада, шедшая извне, влекла, его как магнит. Не видя ничего вокруг, он прислонился лбом к холодному стеклу, давая выход внутреннему жару. Музыка смолкла, колдовство исчезло.
Он не зная, сколько времени простоял так, но бушевавшее в нем пламя гасло, оставляя после себя боль, которую было куда легче перекосить, нежели терпеть острые когти желания. Из-за крыши дома показалась луна, ее холодный свет мягко проникал под закрытые веки.
Открыв глаза, Джейк глубоко вздохнул. За окном темнела буйная растительность внутреннего дворика.
Он вдруг понял, почему стекло принесло ему облегчение, – за окном было холодно.
* * *
Мег взяла последний аккорд сонаты и оставила пальцы на клавишах, дав звукам медленно растаять. Она не поднимала рук, пока не побелели костяшки пальцев и последние отголоски музыки не растворились в зловещей тишине.
И что же дальше? – грустно подумала Мег. Она вложила в музыку все свои чувства, просидев за роялем более двух часов, пока руки не начали дрожать от усталости.
Мег посмотрела на свои онемевшие пальцы – они многим приносили радость, освобождая на волю музыку. Неужели это все, что она может на этом свете? Радость часов, за фортепьяно и репутация безупречной хозяйки?
Есть ли в ее жизни настоящий смысл? Не спотыкаются только те, кто вечно лежит на кровати, – вдруг пришли ей на память слова Аккры. Она сложила руки на крышке рояля и склонила к ним голову.
Меган не видела разницы между собой и фарфоровой фигуркой в витрине магазина – обе хорошенькие и хрупкие, обе существуют без пользы, пока кому-нибудь не вздумается с ними поиграть. Хотя на многое у нее открылись глаза в тот вечер на балу в честь дня рождения, главный вопрос все так же мучил, не оставлял в покое, – для чего она живет? Отец балует, дочь, потому, что ощущает потребность опекать ее. А есть ли и в ней такая же потребность по отношению к другим? И сможет ли она понять это, не испытав себя, не предложив кому-то часть своей души, а не только свои деньги?