– …кардан у нее был сломан.
– А ты откуда знаешь?
– Птичка на хвосте принесла. Глянь, Якомуцци.
Вытащил из кармана цепочку и швырнул на стол. Якомуцци взял ее, осмотрел внимательно, выразил жестом свое удивление.
– Это ведь настоящая! Стоит десятки и десятки миллионов! Ее украли?
– Нет, ее нашли на земле на выпасе и принесли мне.
– На выпасе? И кто эта шлюха, что может позволить себе такую роскошь? Шутишь?
– Ты должен провести экспертизу, сфотографировать ее, ну, в общем, разные там ваши штуки. Дай мне результаты как можно скорее.
Зазвонил телефон, Якомуцци ответил и затем передал трубку коллеге.
– Алло?
– Комиссар, это я, Фацио, возвращайтесь скорей в город, а то у нас тут дурдом.
– Что такое?
– Учитель Контино вдруг вздумал по людям стрелять.
– Что значит – стрелять?
– Стрелять, стрелять. Пальнул два раза со своего балкона в народ, который сидел внизу у дома в баре, кричал дурным голосом, чего – никто не понял. Третий раз разрядил в меня, когда я в подъезд входил посмотреть, в чем дело.
– Никого не убил?
– Никого. Зацепил руку одному по фамилии Де Франческо.
– Ладно, сейчас буду.
На протяжении десяти километров, отделявших его от Вигаты и преодоленных им на полной скорости, Монтальбано думал об учителе Контино, – они были не просто знакомы, но даже связаны общей тайной. Полгода назад комиссар совершал прогулку, которую два или три раза в неделю привык позволять себе, вдоль восточного мола до самого маяка. Однако сначала он заходил в лавку Ансельмо Греко – лачугу, странно выглядевшую на проспекте среди магазинов модной одежды и баров, сверкавших зеркалами. Греко помимо прочих диковин, вышедших из употребления, как то: глиняных марионеток сицилийского народного вертепа, покрытых ржавчиной гирь от весов столетней давности – торговал смесью поджаренных и подсоленных тыквенных семечек, турецкого гороха, бобов и китайских орешков. Монтальбано просил насыпать ему фунтик и следовал дальше. В тот день он добрался до самого конца мола до основания маяка и уже повернул назад, когда заметил внизу человека, уже далеко не молодого, сидевшего на бетонном блоке волнореза, не обращая внимания на брызги, которыми обдавал его сильный морской прибой, в застывшей позе, с опущенной головой. Монтальбано вгляделся получше, не было ли у человека в руках лески, но тот не рыбачил, он вообще ничем не был занят. Вдруг он поднялся, быстро перекрестился, покачнулся на носках.
– Стойте! – крикнул Монтальбано.
Человек замер, он думал, что был здесь один. Монтальбано настиг его в два прыжка, схватил за лацканы пиджака, приподнял и оттащил от края.