Они обедали за столиком, накрытым под деревьями. Обед был восхитительным.
Рокуэйна без умолку говорила о картинах и лошадях, а маркиз отвечал на бесчисленные вопросы, причем такие, каких ему еще никто не задавал.
Был момент, когда, заметив, что он медлит с ответом, девушка быстро спросила:
— Я не наскучила вам? Наверно, я ужасно любопытна? Если это так, то скажите мне.
— Уверяю вас, это совсем не так.
— Я понимаю, что ничего не знаю ни о вас, ни о вашей жизни, и хотя постараюсь наверстать это как можно скорее, боюсь, вам предстоит обучить меня стольким вещам, что надоест со мной возиться.
— Если надоест, я скажу.
— Я вот думаю, как чудесно, что я провожу время с таким человеком, как вы. Это все равно как если бы я была с папой и даже лучше!
— Я польщен! — сухо сказал маркиз.
— Я вовсе не хочу сказать про папу ничего плохого, — пояснила девушка. — Он был очень умен, остроумен и всегда советовал мне поддерживать, как он выражался, «светскую беседу», но, по сути, он предпочитал беседовать с мамой и в ее присутствии основное внимание уделял ей.
Вздохнув, она заключила:
— Так что вы можете понять, как важно и волнующе для меня то, что вы уделяете все ваше внимание… мне, по крайней мере пока.
— Вы ограничиваете меня во времени?
— Конечно. Я боюсь не только того, что какая-нибудь красавица уведет вас от меня, но и того, что, когда я проснусь, вы растаете как туман!
Маркиз смеялся.
— Беда с вами, вы слишком впечатлительны, и, кто знает, какие еще неприятности меня ждут! Вы уже доставили мне много забот, и я просто не знаю, что еще сулит будущее.
— Мне хочется лишь надеяться, — быстро сказала девушка, — что я вам не очень надоем.
— Думаю, это невозможно!
Она не поняла, был ли это комплимент или критическое высказывание.
В ту минуту, когда Мари помогала ей надеть новое прелестное платье, она подумала, что ей улыбнулась наконец удача, ибо впервые после смерти отца она была просто счастлива.
«Нет, на самом деле… он не страшный», — говорила она себе.
В то же время девушка чувствовала: несмотря на то, что маркиз бывал сердит на нее, от него исходила какая-то особенная сила, от которой у нее неуемно билось сердце и становилось трудно дышать.
«Мне нужно стараться веселить и развлекать его», — думала она.
Она помолилась, прося помощи у покойного отца, памятуя, что ему всегда удавалось вдохнуть жизнь в любую вечеринку, участником которой был.
Он всегда притягивал людей, хотя сам обычно говорил, что его притягивает магия матери.
— Мне нужна эта магия! — шептала девушка. Она рассчитывала, что маркиз почувствует силу этой магии и останется с ней так же добр, как был весь прошедший день до вечера.