Трость-рапира — это трость, в которой скрытно помещается холодное оружие типа рапиры. Такие трости впервые появились в 1730-е годы и производились до конца XIX века.
В 1820 году из Кале в Дувр можно было попасть за три часа, а в плохую погоду — не более чем за пять-шесть часов.
Во Франции самым быстрым транспортным средством считался дилижанс, который кони, сменявшиеся через каждые двенадцать миль, везли галопом. Между Кале и Парижем имелось тридцать с лишним станций, на которых меняли лошадей.
Однако для того чтобы путешествовать с большим комфортом, путники должны были иметь собственных лошадей и экипаж с крепкими рессорами, что, само собой разумеется, было очень дорогим удовольствием.
1820 год
В одной из комнат замка, отведенной для учебных занятий, сидя на диванчике у окна, Рокуэйна занималась шитьем. Вдруг дверь с шумом распахнулась.
Рокуэйна подняла голову и, увидев свою кузину, с первого взгляда поняла, что случилось нечто ужасное.
— В чем дело, Кэролайн?
Казалось, леди Кэролайн Брант вообще не в состоянии говорить.
Но, подойдя к Рокуэйне, она гневно воскликнула:
— Я ни за что не сделаю этого! Я не выйду за него замуж, что бы ни говорил папа.
— Замуж! — воскликнула Рокуэйна. — О чем ты?
Она отложила кружево, которое мельчайшими стежками подшивала к подолу платья герцогини.
— Расскажи мне все по порядку, — мягко, как всегда, предложила она. — Я вижу, что ты взволнованна.
— Взволнованна! Да я вне себя, я подавленна и не знаю, что делать!
В ее словах было столько горечи и негодования, что Рокуэйна наклонилась к кузине и коснулась ее руки.
— Рассказывай.
— Только что папа сказал мне, что пригласил маркиза Куорна остаться у нас, чтобы в среду посмотреть скачки с препятствиями, и маркиз намекнул, что просит моей руки!
— Маркиз Куорн! Ты уверена?
— Конечно. А когда я сказала, что и не подумаю выходить за него, папа не стал вступать со мной в спор, а предложил поговорить с матерью.
Обе девушки притихли, так как знали, что с герцогиней говорить бесполезно: единожды приняв решение, она никогда не меняла его.
Они помолчали, и Кэролайн заговорила снова:
— Я не выйду за него! Не выйду! Я люблю Патрика, и он лишь ждет удобного случая, чтобы переговорить с папой.
Рокуэйна промолчала; она была уверена, что Кэролайн ни за что на свете не позволят выйти за Патрика Фэрли.
Этот обаятельный молодой человек, сын баронета, был их ближайшим соседом. О нем нельзя было сказать ничего дурного, но, к его несчастью, герцогиня даже в мыслях не допускала, чтобы на руку ее дочери претендовал простой дворянин из провинции.
