— Если бы не вы, удар, несомненно, пришелся бы мне прямо в сердце. — Он сжал ей руку, добавив: — Я уже приготовился к самому худшему, когда вы неожиданно спасли меня!
— Я рада, очень рада. Невозможно представить, что вы могли погибнуть.
— А разве я какой-то особенный?
— Конечно, а как же! Вы такой смелый, вы всегда побеждаете! Это была бы ужасная смерть или увечье, я даже не могу подумать об этом!
— Благодарю, но, позвольте полюбопытствовать, Рокуэйна, почему вы так говорите?
— Мне… мне просто не хотелось, чтобы вас убили, — сонным голосом сказала девушка.
Она почувствовала, что у нее слипаются глаза, и хотя ей хотелось продолжать разговор с маркизом, она словно погрузилась в ватные облака.
Засыпая, она чувствовала, что он не выпускает ее руку из своей.
— Я хочу встать, — произнесла Рокуэйна. Монахиня, расставлявшая цветы на туалетном столике, повернула к ней спокойное лицо и ответила:
— Доктор разрешил вам сегодня сойти ненадолго вниз. А пока, мадам, вы должны отдыхать.
«Я устала отдыхать», — сказала она про себя, не желая огорчать монахиню, которую доктор прислал ухаживать за ней.
Монахинь было двое. Одна дежурила по ночам, что означало, что больше маркиз не сидел рядом, а другая — днем.
Несмотря на оптимизм врача, в течение двух дней у нее была температура, после чего она чувствовала себя очень ослабевшей.
Но рана быстро заживала.
Девушка смотрела, как монахиня расставляет цветы, а затем спросила:
— А где месье?
— Поехал кататься, мадам.
— Кататься?
— Да, мадам, я видела, как он рано утром уезжал.
Рокуэйна хотела задать еще вопрос, но вовремя спохватилась.
Она собиралась спросить, один ли уехал маркиз.
Затем она с удивлением обнаружила, что этот факт ей небезразличен.
Когда он уезжал по делам, он мог быть и один, но в Буа, или куда еще он поехал кататься, он, несомненно, был с кем-то.
Она не могла поверить, что мысль о том, что маркиз взял с собой на прогулку какую-нибудь красивую леди, может вызвать куда более мучительное чувство, чем рана в плече.
Потом она призналась себе, что это — ревность. Она ревновала к любой женщине, которая была с маркизом: ревновала оттого, что сама не могла сопровождать его, а он поехал с кем-то.
«С чего вдруг… я ревную?» — спрашивала она себя, и неожиданно ответ пришел сам собой, словно был написан на стенах спальни огненными буквами.
Она любит его!
Ну конечно, любит. Как она могла так глупо поверить, что они станут друзьями, и не более того?
Теперь ей стало ясно, что она полюбила его еще задолго до встречи, когда до нее только доходили слухи о нем.