Маркиз усмехнулся и сказал:
— Это твоя магия, моя восхитительная женушка, от которой я не мог никуда убежать со дня нашей первой встречи. Я чувствовал, как она притягивает меня, держит, и хотя говорил себе, что воображаю невесть что, теперь я окончательно уверен, что ты околдовала меня навсегда.
— А если я надоем тебе?
— Это невозможно!
— Откуда такая уверенность? Он привлек ее еще ближе к себе.
— Ты знаешь сама, что у меня было много женщин. Но они всегда меня разочаровывали, и хотя я не признавался себе в этом, я искал нечто иное, что трудно описать словами, но я чувствовал это сердцем.
Казалось, он рассказывает ей волшебную сказку. Она смотрела на него огромными, таинственно мерцающими глазами, и ей чудилось, что она ясно понимает его мысль.
— Это было похоже на то, — продолжал маркиз, — как если бы человек, взобравшись на гору, обнаружил, что за ней высится еще более высокая гора, а за той — третья и так далее.
Чуть изменившимся тоном он добавил:
— Я считал, что у меня все есть, и потому не прислушивался к тому, что ты назвала бы «магией», которая подсказывала мне, что чего-то недостает.
— Но ты сознавал… это?
— Конечно, сознавал. Каждый раз, когда женщина разочаровывала меня и я не находил той любви, на которую рассчитывал, я цинично говорил себе, что ожидаю слишком многого и требую невозможного.
Он вздохнул.
— И тогда я снова начинал взбираться на новую вершину в надежде, что найду там Священный Грааль, Золотое руно или, проще говоря, любовь, которую ищет всякий человек и верит, что однажды непременно найдет.
Рокуэйна перевела дыхание.
— А… теперь?
— Я нашел тебя.
— Но представь себе, если… Он прикрыл ей ладонью рот.
— Я нашел тебя! — твердо сказал он. — Ты — именно та, которую я искал и считал плодом своего воображения.
Он вгляделся в ее лицо, словно впитывал ее красоту.
— Я обожаю твое лицо, твои глаза, твой маленький прямой носик и твои губы — все это так не похоже на то; что я видел у других женщин.
Когда я касаюсь твоих губ, они возбуждают меня, как не возбуждали ничьи.
— А в чем же… разница?
— Это нельзя выразить словами, но, когда я желаю тебя как женщину, — и никто, моя драгоценная, не может быть более желанным, — я испытываю абсолютно другие чувства.
Он нежно поцеловал ее в лоб.
— Твои рассуждения вдохновляют меня, и я постоянно размышляю о том, о чем мы с тобой беседовали, и мечтаю говорить с тобой вновь и вновь.
Рокуэйна чувствовала абсолютно то же самое и с восторгом что-то прошептала, а он продолжал:
— Я также знаю, что происходит странная вещь: мое сердце разговаривает с твоим, а моя душа — с твоей. У нас одни и те же идеалы, мы одинаково чувствуем, у нас одинаковые желания — помочь другим, совершенствовать все, чего мы касаемся, и щедро делиться с другими тем, чем нас наградила фортуна.