— Вот увидите, вы предпочтете их даже бриллиантам.
— Что ж, не такой уж вы отсталый, как мне думалось.
— Благодарю за комплимент.
Лакей открыл дверцу кареты, и Либерти поспешно выдернула руку.
— В который раз вы сделали все по-своему. Мне следовало бы на вас сердиться.
— Со временем вы поймете, что так лучше.
— Только не ждите от меня благодарности за то, что прервали мой визит к Брэкстону. Я бы сама отлично справилась.
— Нисколько не сомневаюсь. Однако в целях сохранения душевного спокойствия прошу вас впредь воздерживаться от поспешных выводов и ничего не предпринимать без моего согласия.
Либерти вышла из кареты и повернулась к Дэрвуду:
— Мне надо хорошенько обдумать ваши рекомендации.
— Я заеду за вами в восемь вечера.
— Буду ждать. А пока даю вам слово, что не позволю Карлтону отравлять мне жизнь.
Не успел Дэрвуд ответить, как она уже вбежала в дом. Он только чертыхнулся себе под нос. Если с головы Либерти упадет хоть один волос, он придушит этого ублюдка. Причем сделает это с превеликим удовольствием.
На следующий вечер, без пяти минут восемь, Либерти закрыла глаза и досчитала до десяти. Напротив нее сидели Карлтон и его матушка, по бокам от них — поверенные Ховарда, Уильям Хэтфидд и Питер Шейкер. Либерти пригласила их, чтобы объявить, что не вернется в Хаксли-Хаус после того, как уйдет вместе с Эллиотом.
По мере приближения долгожданного часа свободы Либерти чувствовала, как на душе становится все легче. Скольких сил стоили ей последние несколько недель, когда приходилось ублажать Карлтона и его мать, как устала она от непосильной ноши, которую взвалил на ее хрупкие плечи покойный Ховард. То, что ей удалось выяснить о махинациях Брэкстона, а также намеки Эллиота на сей счет совершенно расстроили ее. Анализируя цифры, которые ей удалось узнать из бухгалтерских книг Брэкстона, Либерти все больше убеждалась в том, что подозрения Эллиота верны. Неудивительно, что в конце концов она почувствовала, что валится с ног от усталости. Оставалось только надеяться, что вечер, который ждат ее впереди, не доставит ей новых неприятностей.
— Милорд, — негромко произнесла она, — я не располагаю временем.
Карлтон что-то недовольно пробормотал, махнув рукой на ее черное шелковое платье:
— Вижу. Однако не кажется ли вам, что черный цвет неуместен на светском рауте?
Либерти не стала утруждать себя ответом на колкость, а произнесла:
— Господа, должна объявить вам нечто такое, что резко изменит наши отношения.
Шейкер, давний советчик Ховарда и его официальный поверенный во всех делах, непонимающе на нее уставился: