С болью сознавая, что больше этого он ничего не может себе позволить, Квентин вложил в этот поцелуй всю свою муку, смятение, желание, требовавшее и одновременно дававшее ему то, чего он никогда не знал. Он буквально не мог насытиться Бранди: ее вкусом, ее запахом, невероятно чувственным объятием. Он снова и снова впивался ей в губы, чувствуя, как исчезают последние путы самообладания; он знал, что еще несколько секунд — и он понесет ее на диван и займется с ней любовью.
Квентин оторвался от нее, и каждый нерв в его теле протестующе заныл, а боль в чреслах стала такой невыносимой, что он громко застонал.
— Квентин… — задыхаясь сказала Бранди. Он прижался лбом к ее лбу:
— Мы должны остановиться. Сейчас.
— Ты почувствовал боль?
В его пылающем взгляде засветились искорки веселья:
— Мучительную боль. Такую, что я бы хотел погрузиться в нее до скончания века.
Она заморгала, инстинктивно поняв, что сама является причиной боли Квентина, а заодно и лекарством от нее, боли такой же, как ее собственная, рожденной удовольствием, а не мукой. Ей ничего так не хотелось, как утолить эту боль.
— Так почему мы должны остановиться?
— Ты сама знаешь почему.
— Нет, не знаю, — прошептала Бранди, уткнувшись ему в плечо. — Я хочу отдать тебе все. Квентин, неужели ты не понимаешь? Я люблю тебя.
Он резко вскинул голову и дико посмотрел на нее:
— Господи, Бранди, не говори этого.
— Почему же? Это правда, я действительно люблю тебя.
На его лицо легла печаль.
— Я знаю, солнышко, ты любишь меня, но не так, как думаешь. — Он медленно поставил ее на пол и мягким движением снял ее руки с шеи.
— Что это значит — не так, как думаю?
— Дружба рождает совершенно особую любовь, А страсть? Страсть — одна из самых мощных движущих сил в жизни, заставляющая людей совершать поступки, на которые они при других обстоятельствах никогда бы не решились. — Квентин легко коснулся губами ее ладоней: сначала одной, потом другой. — Вполне естественно, что, когда эти два глубоких чувства слились в одно, ты назвала его любовью.
Глаза Бранди расширились от глубокого изумления.
— И ты говоришь мне, что это не любовь?
— Я говорю тебе, что мы не можем этого позволить.
— Ты чертов дурак.
Квентин оторопел. Бранди словно окатила его холодной водой.
— Что?
— Что слышал. — Бранди отступила на шаг от него, пригладив трясущейся рукой растрепанные волосы. — У тебя такой блестящий ум, и в то же время ты совершенно слеп. У тебя на все найдется ответ, а вопросы тем не менее ставят тебя в тупик. Твоя логика безупречна, и все же твои выводы ложны, так как строятся на фактах, а не на чувствах. Короче, ты чертов дурак. И с твоей тупостью я не в состоянии справиться. Эта задача, милорд, только для вас, вас одного. — Ее голос осекся, в глазах блеснули слезы. — Нет. — Она не позволила Квентину произнести в ответ ни слова, сурово мотнув головой, — Возвращайся в Колвертон. Поезжай в Лондон и уладь все дела в министерстве. Но помни мои слова не только о благополучии Англии, но и о благополучии тех, кого ты любишь. Спокойной ночи, капитан Стил.