– Хочешь сказать, что не обратил внимания...
– Нет, – перебил его Остен. – Чаффи единственный знал правду. Между нами было заключено соглашение. Я защищал его от обидчиков в Итоне, а он читал мне уроки, чтобы я мог пройти курс. Он знал, что я не умею читать. Я был на полпути к дереву, когда бык погнался за мной, но было уже поздно – он меня увидел. Чаффи выбежал на пастбище и принялся размахивать плащом, пытаясь отвлечь его.
– Но как же так? Ты всегда был самым умным из моих детей.
– Отец, я не умею читать. – Сказав это, Остен почувствовал огромное облегчение, словно раскрыл ужасную тайну. – Я всячески это скрывал, не хотел, чтобы ты считал меня тупицей.
– Тупицей? – ошеломленно переспросил отец. – Да как ты мог такое подумать? Я постоянно удивлялся, что ты создаешь такие удивительные вещи буквально из ничего, а это, оказывается, потому, что ты не мог прочесть, что делали другие! В твоем воображении не существовало границ.
– Но, отец, я...
Невозможность происходящего потрясала – его величайший недостаток мог стать его величайшим даром.
– Это я был тупицей! – перебил его отец. – Как я мог не замечать твоих страданий? Это все моя гордость, я был уверен, что ты забыл меня, отверг ради деда, достойного восхищения мальчишки, – любитель лошадей, охотник, богатый и властный человек, а не тихий музыкант. Ты так редко навещал нас, хотя дома были через дорогу. А когда приходил, избегал меня.
– Я не хотел, чтобы ты увидел... догадался о правде. Деда не интересовали книги и учеба. Он хотел, чтобы я ездил верхом, стрелял и выпивал по три бутылки вина, да так, чтобы после этого не дрожали руки. Я не мог смотреть тебе в глаза, зная всю ту ложь, в которой жил.
– Поэтому ты пинал мою гордость и достоинство, пока между нами не произошел разрыв.
– Я думал, все будет проще, – сознался Остен. – Но это оказалось не так. И все же, пока меня не было, мне не приходилось опасаться, что ты будешь меня стыдиться. Не получив от тебя ни слова, я решил, что ты рад избавиться от меня.
– О, мой дорогой мальчик, как ты мог хотя бы на мгновение подумать...
– Я хотел, чтобы ты понял, как я сожалею обо всем, как мне тебя не хватает. Но не мог написать. Я попытался сделать это одним известным мне способом – сочинять музыку. Но моя музыка не передавала того, что творилось в моем сердце. Я хотел, чтобы музыка была совершенной.
Джозеф Данте подошел к сыну и взял его лицо в ладони.
– Помнишь, как за день до отъезда из Италии ты нашел птичье гнездо? Ты положил в него три гладких камушка и сказал, что это – пресс-папье.