На ресницах Ханны блеснули слезы. Она восприняла слова Данте как оскорбление.
– Разве он не сказал вам, что боится?
Он пытался. Теперь Остен был в этом уверен. Но Данте так рвался к цели, что не обратил на это внимания.
– Прости... Нанна... Хотел быть мужчиной... боялся... – Пип прохрипел его же собственные слова. Неужели он забыл, насколько пагубным может оказаться бездумный приказ? – Боялся, что он... он будет тебя бить.
– Матерь Божья. – Данте изумленно разинул рот. – Ее бить? Я никогда бы...
Он вспомнил слова Ханны: «Отец Пипа был самым жестоким человеком из всех, кого я когда-либо знала». Неужели ребенок сел на лошадь, движимый ужасом? Неужели он боялся, что Данте будет бить мать, если он не подчинится?
Он не знал, не подозревал... но это не важно. Вина за случившееся лежит на нем.
– Ничего страшного, милый, – произнесла Ханна. – Постарайся успокоиться.
– Успокоиться? Да мальчишка задыхается! Вы что, не видите?..
Но Ханна не слушала его – она баюкала ребенка и гладила по голове.
– Я знаю, у тебя болит грудь, ангел мой. Держись за меня. Я спою твою любимую песню. Станет тебе от этого легче?
– Разумеется, нет, и вы прекрасно это знаете! Надо принять какие-то меры!
Она посмотрела на него, ее глаза были полны ненависти и страха.
– Я ничего не могу сделать! Господи, я никогда не видела, чтобы он так... чтобы ему было так плохо. И от вашего крика становится только хуже. Неужели вы еще недостаточно навредили?
– Мой грум поехал за врачом, но, возможно, он доберется сюда лишь через несколько часов. Надо что-то делать.
Он задумался, отчаянно пытаясь вспомнить что-то, что могло бы облегчить страдания ребенка. Может быть, какое-то лекарство, какие-то травы, которыми пользуются арендаторы.
Арендаторы... Он неожиданно вспомнил полутемное помещение в доме арендатора и лицо матери, обезумевшей от страха, когда ребенок задыхался от кашля.
– Бекка, принесите горячей воды и одеяло, – приказал Данте служанке, топтавшейся у двери.
– Да, сэр.
Девушка поспешно удалилась.
– Зачем? Что вы собираетесь делать? – требовательно спросила Ханна.
– Будь я проклят, если буду стоять здесь как идиот до самого приезда врача! Я знаю одно средство, оно может ему помочь.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем появился лакей с большой бадьей воды, а за ним – Бекка, прижимавшая к груди одеяло.
Данте выхватил Пипа из объятий Ханны, посадил на стул перед бадьей.
– Пип, я укрою тебя с головой одеялом...
– Нанна! – прохрипел мальчик, пытаясь дотянуться до ее руки. – Больно, я боюсь...
– Вы его задушите! – воскликнула Ханна.