– Скажу тебе, Кейт, что американцы гораздо проворнее, чем ты думаешь. Становится все труднее заполучить хороший портвейн в свои подвалы, – все вывозится в Америку. Если срочно не предпринять серьезных мер, через несколько лет у нас ничего не останется, и традиция сойдет на нет. Тут-то мы и окажемся со всеми нашими портвейновыми домами – кем? – британскими партнерами, а где будет наш портвейн? В Америке, – торжественно произнес Ламберт.
– Ты против, Джеймс?
– Нет, не пойми меня превратно. Очень приятно видеть, что наши кузины и кузены в конце концов учатся у нас терпеливо добиваться успехов, не то что французы, которые никогда не узнают толк в портвейнах, даже если для этого им ничего не придется делать. Даже итальянцы разбираются в портвейне, но только не французы, считающие себя такими знатоками вин, – Джеймс оседлал своего любимого конька, заговорив об индустрии вин, всегда контролируемой британцами.
– Бордо принадлежал британцам три столетия. Как ты думаешь, кто развил, винную индустрию? Французы? Глупости. До сегодняшнего дня мы диктуем рынок во всем мире. Теперь ты сама в этом убедилась.
– Да, Джеймс, – сказала Кейт, широко улыбаясь, зная, что они могут обсуждать это часами. – Ты знаешь, я хотела бы услышать твое мнение о ценах, которые были у Кристи на прошлой неделе. Это к вопросу о британцах, диктующих рынок.
– Да, конечно. Но у нас есть миссис Тэтчер, которую надо поблагодарить за беспорядки с валютным контролем и за введение нас в Общий рынок.
– Слушай, Джеймс, посмотри-ка на этот портвейн девятнадцатого века, который был на торгах, – она протянула каталог.
– Да, я слышал об этом... – Ламберт настроился на долгую беседу.
К шести часам Кейт решила вернуться к Элизабет. Она планировала приезжать в Оксфорд так часто, как только сможет, чтобы беседовать с Джеймсом, а останавливаться при этом у Элизабет. Медленно бредя по Брод-стрит, мимо круглых фронтонов театра, с римским дизайном и вырезанными головами, венчающими стену, она пересекла улицу и остановилась поглазеть на витрину ее самого любимого книжного магазина. Ее глаза расширились, когда отражение знакомого лица появилось в витрине. Она глубоко вздохнула, успокаивая себя, а затем повернулась.
– О, неужели это Себастьян Данн? Не верю своим глазам! Или сегодня Саймон Дрисголл? – с сарказмом спросила она.
– Кейт Соамс! Не может быть? – усмехнулся Себастьян. – Какое совпадение!
– Ни на минуту этому не поверю. Вы что, преследуете меня?
– О, небеса, нет, конечно! Неужели я не могу просто идти по улице Оксфорда и не быть заподозренным в слежке. Кто это вам внушил? – Его лицо было сама невинность. Сегодня он выглядел гораздо привычнее, на нем были брюки цвета хаки и пуловер, поверх которого была надета замшевая куртка.