Она снова покраснела с головы до пят и попробовала отвернуться, чтобы избежать пристального взгляда, но он не позволил ей.
Он взял ее лицо в ладони, как в колыбель. Ее волосы ниспадали серебряным водопадом, и он вздрогнул при воспоминании о том, как они только что лежали на его груди. Его жадный взгляд прошелся по стройной шее, потом скользнул на грудь, зрелую и полную. Ее белизна ярко контрастировала с темными зарослями на его груди. Он предполагал, что ее соски бледно-розовые — они такими и оказались: бледные, как розовая пудра, и мягкие, как бархат. Теперь они красные, как и ее губы, и хотя он был не из тех, кто извиняется за свои грехи, но сейчас он пожалел о собственной поспешности и грубости. Но он ничего не мог поделать, он попал во власть чувств, причем в полную власть, и не ожидал оказаться в таком восторге от этой женщины!
— Я ведь даже не знаю вашего имени, месье.
Его большой палец скользнул вниз по ее щеке.
— Тайрон. Этим именем вы можете называть меня вместо месье или Капитан. Оба кажутся довольно официальными в подобных обстоятельствах, вы не согласны со мной?
— Пожалуй, да.
— А я буду называть вас Рене. Мне разрешат?
Она секунду поколебалась, потом кивнула:
— Да.
— Мы решили доверять друг другу?
— Да.
— Полностью? Абсолютно?
Она испытующе посмотрела ему в глаза.
— Я не доверяю никому полностью или абсолютно. Только Антуану и Финну.
— Ах этот долговязый Финн! — Тайрон Харт улыбнулся, и его губы прильнули к ее губам, а потом — к завораживающей винно-красной родинке на груди Рене. — По-моему, его поведение тоже нельзя назвать образцовым, если он знал, что я здесь.
Рене закрыла глаза в ответ на его замечание — его губы добрались до ее сосков. Он покусывал их почти с примирительной нежностью, и она словно кормила его своей грудью и хотела растянуться под ним и мурлыкать как кошка.
— Он был бы не в восторге.
— Воображаю себе. — Его губы ласкали другую ее грудь.
Даже ослепленная натиском желания, Рене в один момент напомнила себе, какой противоестественной и неподобающей является эта связь. Однакр страсть сделала свое дело.
— Если вас волнует мнение Финна, то, что бы он ни сказал или ни сделал, он никогда не предаст вас. Если только это не обернется для меня чем-то, плохим.
Он отпустил ее сосок, мягко причмокнув, а потом долго, изучающе смотрел на нее. Он наклонился и губами коснулся гладкого живота Рене. Он снял с нее чулки и подвязки и после недолгой борьбы со своими штанами предстал перед ней совершенно нагим.
— Месье! — Она заволновалась, догадавшись о его намерении. — Вы думаете, это мудро?