– Жена, любовница, наложница, – произнес он хрипло. – Ты можешь быть кем угодно, Шарлотта, если это значит, что мы вместе.
Она долго не могла ничего сказать, ее захлестнула волна благодарности, так что она едва сдерживала рыдания. Почти три года она была уверена, что жизнь для нее кончена: счастье, любовь, страсть – все позади. Она хоронила себя в скорби так же надежно, как Йен был погребен в пустыне. Но несколько недель, которые она прожила рядом с Диланом, дали ей надежду. Она отважилась снять оборону, признаться в своей любви, позволила себе отдаться мужчине – сделала то, чего поклялась никогда в жизни не делать.
Рядом с Диланом она чувствует себя в безопасности. Она больше не хочет быть безутешной вдовой.
– Я обещаю никогда не расставаться с тобой, Дилан, – произнесла она торжественно. – Я буду рядом с тобой, пока мы будем любить друг друга.
Его взгляд смягчился.
– Даже если я взвалю тебя на плечо и потащу в Египет? – улыбнулся он.
– Если мне придется принести такую жертву… И оба рассмеялись.
Она устроилась у него на груди.
– Каждый раз, когда я с тобой, мне кажется, что я снова в пустыне. Жизнь сразу кажется горячей и яркой, полной приключений.
– Да. Мне пришло в голову еще одно приключение, которое нам может понравиться, моя любовь.
Она засмеялась, когда он снова стал гладить ее плечи. С такой же легкостью она могла бы разрыдаться – от радости.
Слишком много счастья не бывает, но сейчас Шарлотте так не казалось.
Она была уверена, что теперь с ней ничего не случится.
Дилан не был уверен, что сможет когда-нибудь снова ходить. В изнеможении он лежал на спине, смутно осознавая, что откуда-то снизу доносится грохот посуды и запах жареных сосисок. Сколько времени прошло, пока они здесь занимались любовью? Три часа? Четыре?
Дилан заставил себя выпрыгнуть из постели. Может быть, это и необыкновенный дом, но слуги – всегда слуги, и они явно занимаются сплетнями. Ему не хотелось, чтобы Шарлотта сделалась скандальной фигурой, даже если она уверяет, что ей нет дела до мнения общества. Она слишком привлекательная мишень для злобной клеветы и жестоких, безжалостных оскорблений.
Он натянул брюки и обнаружил, что все пуговицы отлетели.
Шарлотта рассмеялась:
– Если ты не хочешь всю дорогу домой придерживать штаны, могу тебе посоветовать одолжить у Рэнделла пару подтяжек.
– Это ты виновата. – Он сел на край кровати и стал надевать рубашку. – Если бы ты не была такой страстной, я бы не стал рвать на себе одежду.
– Для человека, носящего прозвище Лев, ты слишком смущен таким обыкновенным диким поведением.