Акела, суровый старый волк, никогда в жизни не просивший пощады, жалобно взглянул на Маугли, который, весь обнажённый, с длинными чёрными волосами, рассыпавшимися по его плечам, стоял, освещённый горящей ветвью, а повсюду кругом тени трепетали, дрожали и прыгали.
— Хорошо, — сказал Маугли, медленно осматриваясь. — Я вижу, что вы собаки, и ухожу от вас к моим родичам… если они мои родичи. Джунгли для меня закрыты, и я должен забыть вашу речь и ваше общество, но я буду милосерднее вас. Только по крови я не был вашим братом, а потому обещаю вам, что сделавшись человеком между людьми, я вас не предам, как вы предали меня. — Маугли толкнул ногой горящий мох, и над ним взвились искры. — Между нами и стаей не будет войны, но перед уходом я должен заплатить один долг.
Маугли подошёл к Шер Хану, который сидел, глупо мигая от света, и схватил тигра за пучок шерсти под его подбородком. Багира на всякий случай подкралась к своему любимцу.
— Встань, собака, — приказал Маугли Шер Хану. — Встань, когда с тобой говорит человек, не то я подожгу твою шерсть.
Уши Шер Хана совсем прижались к голове, и он закрыл глаза, потому что пылающая ветка пододвинулась к нему.
— Этот убийца домашнего скота сказал, что он убьёт меня на Совете, так как ему не удалось покончить со мной, когда я был маленьким детёнышем. Вот же тебе, вот! Так мы, люди, бьём наших собак. Пошевели хоть усом, и Красный Цветок попадёт тебе в глотку.
Он бил веткой по голове Шер Хана, и в агонии страха тигр визжал и стонал.
— Фу, уходи теперь прочь, заклеймённая кошка джунглей! Только знай: когда я снова приду к Скале Совета, на моей голове будет шкура Шер Хана. Дальше: Акела может жить где и как ему угодно. Вы его не убьёте, потому что я не желаю этого. И думается мне, что недолго будете вы сидеть здесь, болтая языком, точно вы важные особы, а не собаки, которых я гоню. Вот так!
Конец большой ветки ярко горел. Маугли бил ею вправо и влево; когда искры попадали на шерсть волков, сидевших кольцом, они с воплем убегали. Наконец, подле Скалы Совета остались Акела, Багира и около десятка волков, которые приняли сторону Маугли. И вот в своей груди Маугли почувствовал такую боль, какой не испытал ещё никогда в жизни. У него перехватило дыхание; он всхлипнул, и слезы потекли по его лицу.
— Что это, что это? — спросил он. — Я не хочу уходить из джунглей и не понимаю, что со мной. Я умираю, Багира?
— Нет, Маленький Брат. Это только слезы, такие слезы бывают у людей, — сказала Багира. — Да, теперь я вижу, что ты взрослый человек, а не человеческий детёныш. Отныне джунгли, действительно, закрыты для тебя. Пусть они льются, Маугли; это только слезы!