Еще одна деталь: мы, мальчишки мужской школы, старались выглядеть такими гвардейцами перед городскими девчонками. Они для нас были «терра инкогнита». Нас учили быть по отношению к ним благородными, почтительными, заступниками. Наверное, так же воспитывали в старое время будущих офицеров в пажеских корпусах, а в советское – в суворовских и нахимовских училищах. Поэтому, на мой взгляд, вряд ли было оправдано, когда через несколько лет, при Хрущеве, раздельные школы признали пережитком прошлого и вновь сделали смешанными.
У наших ребят был девиз: «Первая – во всем первая!». В спорте, труде, комсомольской работе, художественной самодеятельности этот девиз удавалось выполнять, а вот в учебе нас постоянно обходила четвертая женская школа. Но…в 1954 году, когда я учился в 10-м классе, мы, наконец, обошли девчат. У них при трех (или даже пяти, точно не помню) десятых классах было четыре медалиста (в том числе одно золото), а у нас при двух классах – 12 медалистов, в том числе четыре – золотых.
Все 55 выпускников первой поступили учиться в институты и университеты, причем большинство – в престижные вузы страны.
Но… партийная власть признала педагогические методы Риммы Андреевны неправильными, ее освободили от директорства. Постепенно ушли и другие учителя. В конце 60-х, начале 70-х там училась моя старшая дочь, но это была уже другая школа, отличавшаяся от прежней, как небо от земли.
Когда у власти стоит серость, она старается отовсюду изгнать талант. Так было при большевиках. Ничего не понимая в педагогике, партийные чиновники завели ее в тупик, выбираться из которого трудно. Помню, в начале 80-х, когда уже младшая дочь Светлана училась в старших классах, я ужаснулся, вплотную столкнувшись с тогдашней педагогикой.
Как-то Света пропустила из-за болезни несколько уроков и попросила меня объяснить материал по физике. Перед ней лежал учебник. Она несколько раз прочитала нужную главу, но ничего понять не смогла. Разобраться в написанном с моим-то журналистским и редакторским опытом? Да это же сущий пустяк! Но не тут-то было. Прочитал раз – тоже ничего не понял. Второй – опять ничего. Только с пяти заходов удалось выловить в пятистраничном тексте рациональные зерна. Они были в такой шелухе, словно автор специально упрятывал свои мысли, чтобы до них никто не докопался. А ведь учебник писали профессора-педагоги, его одобрили Академия педагогических наук и Министерство просвещения СССР!
С большим трудом отредактировал этот текст, а фактически написал его заново. Из пяти страниц получилось всего полстранички. Положил их перед Светой, она, прочитав, радостно воскликнула: «Оказывается, все так просто!».