– Паша, избавь меня от этого…
Шеф-редактор прижал ладони к груди, изобразил на лице плаксивую гримасу.
– Лена, пожалей меня. В воскресенье мы выпустим самый дерьмовый номер за всю историю газеты. Может, ты единственный грамотный человек на всю редакцию. Сделай доброе дело.
– У меня повестка на Петровку. Я должна явиться к некоему майору Девяткину ровно в семнадцать. Неприятная личность, один раз я с ним уже виделась. Проторчала в коридоре два часа, а потом был допрос, растянувшийся аж на десять минут. И вот снова…
Панова выложила на стол мятую бумажку. Это была последняя надежда улизнуть с работы.
– Я позвоню одному из замов ГУВД, допрос перенесут, – Ларионов пробежал глазами строчки. – Или отменят. Все, иди.
Доброе дело отняло слишком много времени. Корреспонденция о поэтессе, наложившей на себя руки, была готова, когда за окном уже смеркалось. Шеф-редактор, прочитав материал и не найдя в нем жутких подробностей смерти поэтессы, обглоданных конечностей и трупных пятен, только вздохнул и сказал, что натурализма мало, зато охов, вздохов и женских соплей – через край. Попросил дописать еще пятьдесят строк и, поставив корреспонденцию на загонную полосу, отпустил Панову, заявив напоследок.
– Я разговаривал с заместителем начальника ГУВД, – и вернул повестку. – Встреча со следователем Девяткиным отложена. Но ненадолго. Он ждет тебя завтра к девяти утра. Этот мужик не любит по выходным нежиться в кроватке. Странная привычка. Не опаздывай. И паспорт не забудь. Я так понял, что менты настроены серьезно.
– Спасибо, обрадовал.
Лена заехала домой переодеться, битый час проторчала в пробке на набережной и добралась до аэродрома, когда совсем стемнело.
Охранники, дежурившие на вахте при въезде, сказали, что в летной школе сейчас никого нет, даже дежурного. И долго мусолили пропуск Пановой, передавая его из руки в руки.
– Сегодня должен дежурить инструктор Вася Анисимов, – в десятый раз объяснила Панова. – Я приехала из Москвы специально, чтобы забрать методическую литературу к зачету. Если Анисимова нет сейчас, значит, он появится позже. Разрешите, я подожду.
Старший по группе принял решение и, кисло улыбнувшись, сказал, что здесь не Шереметьево или Домодедово, порядки либеральные, курсанту летной школы можно пройти на территорию, только машину придется отогнать на служебную стоянку по эту сторону забора. Через полчаса Лена, спотыкаясь на кочковатом газоне, подошла к одноэтажному зданию на самом краю летного поля.
Темнота почти полная, здания складов и ангары совсем не видны, только вдалеке за ее спиной горели сигнальные огни взлетной полосы, и светилась вышка аэродромного диспетчерского пункта. В окна летной школы плотно закрыты, дверь заперта. Но она знала, где Анисимов оставляет ключ, когда сматывается отсюда по своим делам. Она подошла к ближнему окну, нашарила выемку между стеной и наличником.