– Ты не хочешь поцеловать меня перед расставанием? – прошептала девушка.
Джейсон вовсе и не думал говорить ей «прощай». Он заключил ее в объятия и, повалившись на траву, крепко держал ее, словно опасаясь, что она вырвется. Увидев же, что она готова покориться, он медленно погладил ее по спине, словно убаюкивая, и его поцелуй стал еще крепче. Она не выказывала ни малейшего сопротивления, напротив, руки ее двинулись к пряжке ремня и ослабили его так, что вскоре оказались в брюках из оленьей кожи. Ее ласки при всей своей сладости становились все требовательнее, и, отбросив всякую осторожность, Джейсон принялся снимать с себя рубашку. Вырвав ее прямо у него из рук, она отшвырнула ее на траву и принялась осыпать быстрыми, горячими поцелуями его обнаженную грудь.
Он тотчас хрипло прошептал:
– Сними скорее платье!
Ему всегда нравилось раздевать ее не спеша, но сейчас его возбуждение было настолько сильно, что одно неосторожное движение, и… вся ее одежда будет разорвана в клочья! Поэтому Джейсон настоял на том, чтобы она разделась сама.
Едва Габриель отбросила последний предмет одежды в сторону, как он тут же снова прижал ее к себе. Его губы приникли к ней таким жарким поцелуем, что у нее перехватило дыхание. До сих пор она знала его как нежного любовника, чьи ласки доставляли ей столько удовольствия, однако теперь он, похоже, собирался не давать ей спуску. Его поцелуй словно обжег ее огнем, после чего его губы опустились к округлым холмикам ее грудей с поспешностью, которая, как ей показалось, была рождена отчаянием. Тогда она запустила пальцы в его темные кудри и потянула к себе. Ее уступка только сильнее распалила пламя в груди обоих. Он быстро овладел ею, покорив хрупкую женственность с такой властной силой, что она вся затрепетала в его объятиях. Порыв его восторга передался и ей, выпустив на волю так долго сдерживаемую страсть. Предстоящее расставание с возлюбленным буквально лишило ее сил; казалось, воля к жизни покинула ее, и когда демоны, обуревавшие его, наконец были укрощены и поцелуй снова стал ласковым и нежным, она лишь молча подняла на него глаза.
Джейсон тотчас подался в сторону, чтобы дать Габриель возможность перевести дух, одновременно окинув взглядом тонкие черты ее лица. Габриель была поразительной красавицей, и хотя Джейсон знал, что никогда не устанет созерцать ее красоту, его огорчала мысль о том, что на этот раз он не доставил ей никакого удовольствия, а только утолил свое вожделение. Вновь овладев ею, он некоторое время лежал совершенно спокойно с тем, чтобы их наслаждение было взаимным, затем покрыл ее лицо нежными поцелуями, пощипывая мочки ее ушей, и только после этого наконец рискнул спросить напрямую: