— А это, Сергей, Вера… У нее проблема, и ей нужно…
Обнорский посмотрел на Веру, осекся. Потом посмотрел на меня и снова на нее… И что-то понял. Иногда меня пугает эта его способность понимать то, о чем еще не сказано.
— Вы знакомы? — спросил Обнорский с интересом.
— Немного, — сказал я. У меня пересохло горло… как с похмелья.
— Здравствуй, Сережа, — сказала Вера.
— Ну вот и отлично, — бодро произнес Андрей. — Вы тогда сами обо всем и поговорите. Договорчик на проведение журналистского расследования оформим завтра, деньги — в бухгалтерию.
Вера кивнула. И я узнал этот наклон головы… впрочем, я и не забывал его никогда… Андрюха еще что-то говорил. Вера кивала. Я стоял истуканом. За окном опускались сумерки.
Вот так для меня началась эта история. Хотя… и это неправда. На самом деле она началась, когда…
* * *
…Двадцать лет назад, в семьдесят девятом, Владик Завьялов первым достал двойник «Пинк Флойд»… Это было круто! У Владика все и всегда появлялось у самого первого. Папа у Владика был какой-то шишкарь. Чтобы Владик не фарцевал, папа все ему сам добывал. Джинсы, билеты в «Октябрьский», японские «сейко», жевательную резинку…
— «Стена», — сказал Владик, — двойничок «Пинк Флойд». Папахен и мамахен сваливают на дачу… В восемнадцать ноль-ноль (Ах, «сейко» на руке!), папрашу без опозданий!
— Я, наверно, опоздаю, — сказала самая красивая девочка.
— А когда ты не опаздывала, Верунчик? — сказал Владик. — Ждать не будем.
А я сказал:
— Я за тобой, Вера, зайду.
— На фиг, — сказал Владик, — вы с Сашкой обеспечиваете бухалово. На Карпинке у лесочка есть «Тамянка».
На Карпинке у лесочка мы с Сашкой взяли портвейну. Из экономии. Чего за «Тамянку» два тридцать платить? Мы взяли портвейну и пошли к Владику. Посудины «ноль семь» оттягивали карманы. По дороге встретили Маринку, пошли вместе.
— Восемнадцать оборотов, Марина, — сказал Сашка, поглаживая себя по оттопыривающемуся карману.
— Опять вермуть какую-нибудь взяли?
— Обижаешь, Мариша, — солидно ответил Сашка, — три семерочки. Напиток интеллигентных людей.
— Ну ты стебок, Стариков, — сказала Маринка. — Я стебаюсь!
Алели рябины… как здорово алели рябины в сентябре семьдесят девятого года! Я сорвал одну гроздь.
— О… — сказал Сашка, — рябина — это хорошая закусь.
— Ты что же думаешь? Он рябину на закусь сорвал? — сказала Маринка. — Нет, Саня, он эту рябинку Верочке хочет принести… А Верочка не клеится… Верочка на Владика запала. Ой, круто запала!
Я ничего не ответил. Я начал ощипывать и бросать в рот ягоды. Они были горькими.
…А Вера почти не опоздала… мы даже не успели выпить. Маринка делала бутерброды, Владик сидел у пианино, тренькал, напевал: «Рок-энд-ролл мертв… а я еще нет… Рок-энд-ролл мертв…»