Часто только ночью она находила время навести порядок в путанице своих страшных фантазий, которые упорно вращались вокруг одного: муж хотел ее убить! Кто бы ни подмешивал яд в ее еду, за ним стоял человек, которого звали Герве Кройд! Когда ей понадобилось еще доказательство, она достаточно легко в течение прошедшей недели получила его.
С тех пор, как Леонора под предлогом невыносимых болей в желудке стала есть только самое необходимое и при этом ограничиваться кушаньями, которые практически нельзя было отравить, ее состояние значительно улучшилось. Мигрень стала меньше мучить ее, неприятная тошнота прекратилась. Вместо нее пришло постоянное чувство голода, так как ела Леонора только по нескольку ложек каждого блюда и лишь когда была уверена, что Герве накладывал себе еду с того же подноса, что и она. Она не притрагивалась ни к порционным сладким блюдам, маленьким пирожным, ни к сильно подслащенному кофе, если он был сервирован только для нее.
Возмущение, гнев, страх и давящее сознание того, что она не может никого попросить о помощи, оказались дополнительной нагрузкой для ее нервов. Неосознанным, ищущим защиты жестом она обхватила руками свои плечи.
Что же ей делать? Жить с постылым, унизительным чувством, что она, против всякого разумения, все еще любила мужчину, который хотел ее убить? Сошла ли она с ума? Ее околдовал взгляд небесно-голубых глаз и поцелуи, которым она была обязана только воздействию выпитого бренди?
Леонора встала на цыпочки, чтобы достать яблоко, едва начинавшее краснеть. Она потерла плод о рукав своего темно-серого платья из тафты и откусила. От резкого кислого вкуса недозрелого яблока у нее выступили слезы на глазах, но она мужественно начала жевать. Чувство голода стало ее постоянным спутником, поскольку она не рисковала есть тайком.
Мсье Филипп каждый раз просто бросался к госпоже, когда она входила в помещения кухни. Если бы он узнал, что она в действительности не больна, то расценил бы притворное отсутствие у нее аппетита как личное оскорбление, нанесенное его поварскому искусству.
Под его острым взглядом Леоноре было просто невозможно взять украдкой хотя бы крошечный кусочек хлеба. То, что она критиковала мсье Филиппа в начале своего пребывания в Уинтэше, задело его самолюбие, поэтому теперь он вновь стал тем мастером своего дела, которого когда-то нанял на службу десятый граф Уинтэш.
И миссис Бернс, которая вначале встретила новую хозяйку в штыки, была сейчас сама воплощенная забота, не говоря уже о Герве, Фенниморе и даже леди Аманде, которые постоянно уговаривали ее есть побольше. И только доктор Филдинг при каждом осмотре выражал свое одобрение в связи с тем, что она соблюдала эту вынужденную диету.