Бишоп почувствовал то же самое, что и принц: гнев на себя, на собственную глупость, собственную неудачу. И еще отчаяние. Потому что он умрет и никогда больше не увидит Брешию.
Но все происходило только в его голове. Никто не наносил ему смертельных ран. Он отсутствовал не более нескольких минут. Сон… это нечто вроде сна, и они хотели, чтобы он воскресил этот сон. Почему? Чтобы он понял, что эти люди реальны? Чтобы принял их? Но почему?
Проклятие. Все сводится к проклятию.
Бишоп постарался успокоиться. Они покажут ему, что следует сделать.
Он продолжал с удовольствием жевать хлеб. Что бы там ни было, что бы ни случилось… все быстро меркло в мозгу и памяти.
— Ты сказал, что должен был прийти сюда. Что это как-то связано с проклятием, — начала Меррим, обламывая со своего ломтика подгоревшие краешки. — Не понимаю. Ты утверждаешь, будто ничего не нашел. И что теперь?
Бишоп пристально уставился в огонь.
— Отсюда проклятие берет начало, — хмуро пробормотал он. — Или здесь должно закончиться. Пока не знаю.
Он не собирался признаваться, что кто-то надавал ему по щекам, посмеялся и увлек в черную дыру!
— Но ведь ты сам не знал, что должен был здесь найти и что сделать? — недоумевала Меррим.
Бишоп покачал головой.
— Я чувствую себя слепцом, — вздохнул он, но страха больше не было. Видения не были видениями, эти люди из прошлого разделили свою жизнь с ним.
Ничего больше не добавив, он задумчиво дожевал последний кусочек хлеба.
— Но что теперь, Бишоп?
Вместо ответа он взглянул на волосы Меррим, ставшие в полумраке тускло-красными. Коса, перевитая белыми лентами, лежала короной на голове.
— Не знаю. Но чувствую, что должен быть здесь. Все это случилось так давно!
— Что именно?
Он и не сознавал, что говорит вслух!
— Многое; Очень многое, — туманно пояснил он, наблюдая, как она делит остатки вяленой сельди. Его порция, как он заметил, была в три раза больше, чем у нее. Меррим что-то напевала. Рыжий локон выбился из косы и порхнул на грудь. Он вдруг почувствовал удар похоти такой силы, что едва не задохнулся. Всепоглощающая похоть, такая похоть, какой он еще не испытывал. Словно молния пронзила его, просверлила насквозь, доводя до безумия. Нет, это уже слишком! Но он должен, должен взять ее! И немедленно! Он увидел принца. Увидел Брешию.
— Сейчас. Я хочу тебя сейчас.
Она уронила пригоршню сельди в огонь, уставилась на него и увидела нечто, испугавшее ее до глубины души.
— О нет! Посмотри, что ты наделал, Бишоп! Немедленно прекрати и помоги мне! — воскликнула она, безуспешно пытаясь спасти остатки ужина.