— Это так и было?
— О да, я танцевала в лунном свете, но обычно в одиночестве.
Бишоп улыбнулся ей.
— И визжала тоже, но в этом случае, слава милосердным небесам, никогда не была одинока. Но вот уже много лет ни разу не взвизгнула… что теперь говорить? — Старушка нахмурилась и тяжело вздохнула. — Я спрошу у Веллана, в чем тут дело… хотя вряд ли он что-то скажет. Видишь ли, он вечно лжет, умело и гладко. Итак, если ты не собираешься стать пятым мужем Меррим, зачем же явился? Или Ранлиф умер, но никто мне об этом не сказал?
— Нет, управитель пока еще жив. Я здесь по велению короля. Чтобы избавить Пенуит от проклятия.
— Король? Тебя послал король? — засмеялась она, откинув седую голову. И этот смех перепугал его до полусмерти. Высокий, резкий и, по правде говоря, зловещий. Нечто загадочное крылось, в этом смехе, неземное и потустороннее.
Бишопу это не понравилось. Похоже, он становится мнительным, как юная девушка. Ничего тут нет хорошего!
Что, если смех окончательно истощит ее силы и она лишится чувств или свалится на пол грудой костей?
Бишоп боялся пошевелиться, не зная, вынесет ли она собственный смех.
Вынесла. Внезапно смолкла, разгладила юбку, одернула рукава и несколько раз сжала и разжала пальцы.
— На случай, если ты забыл, меня зовут леди Маделайн де Гай, и когда-то я была ослепительно красива. Помню, как милая матушка говорила мне, что я принцесса, самая прекрасная девушка во всем Корнуолле. — Она нахмурилась, и глаза вдруг стали мечтательно-задумчивыми, словно она видела то, что ему не дано даже представить. — Но если я была принцессой, почему не вышла за короля? Почему не живу в Лондоне, в чудесном Виндзорском замке, а прозябаю здесь, в Богом забытой глуши? В земле ведьм?
— Земля ведьм, мадам?
— О да, бернских ведьм. Сначала они жили в здешних холмах, танцевали в долинах, вызывали заклинаниями бурю. А потом перебрались в пещеры, ближе к морю. Видишь ли, они очень любят рыбу.
— Не знал. Мадам, никогда еще в жизни я так усердно не пытался понять чужие речи, но ваши слова не имеют для меня ни малейшего смысла.
— Ты мужчина, — вздохнула она. — Мужчины очень редко проникают в суть вещей. Предпочитают видеть то, что лежит на поверхности.
— Может, это верно для всех людей вообще, — задумчиво предположил Бишоп. — Иногда жизнь слишком трудна и много требует, чтобы узреть еще нечто, помимо того, что способен видеть. Кстати, о проклятии, мадам. Почему вы засмеялись, когда я сказал, что пришел снять проклятие?
— О, ты так молод, так невинен и не знаешь, что на свете есть зло. Но зло существовало, существует и будет существовать независимо от того, новое ли оно, только сейчас зародившееся и созревшее в человеке, или древнее, парящее над землей и слетающее вниз подобно стервятнику, чтобы терзать бедных смертных. Но оно всегда здесь и ждет, ждет…