— Это чистая правда, мистрис!
Круки перестал душить себя и покатился по полу, пока не остановился перед Меррим. И только тогда поднялся. Оказалось, что он едва достигает ее плеча.
Пощупав рукав ее чудесного бледно-зеленого платья, он объявил:
— Я помню, когда прекрасная принцесса Кассия, такая изящная и грациозная, привезла это платье. Моя госпожа ужасно разозлилась, скрипела зубами, клялась, что сбросит его со стены, но потом…
Дьенуолд угрожающе шагнул к Круки, и тот поспешно закатился под раскладной стол.
— Он дурак, — пояснил Дьенуолд. — Но ничего не поделать, ведь он мой дурак! Пойдем, Меррим, попробуешь восхитительный хлеб моей девушки и запьешь элем. Что же до платья, подаренного ей красавицей Кассией… такой милой и доброй… оно выглядит на тебе куда лучше, чем на моей девушке. Эй, девушка, ты когда-нибудь его надевала? Или оно слишком мало для столь обильных прелестей?
Филиппа шутливо стукнула мужа по плечу. Тот рассмеялся и, откинув голову, позвал:
— Где мои детки?
Вперед выступила Марго, державшая под мышками малышей. За ее юбку цеплялась девочка, застенчиво сосавшая пальчик.
Дьенуолд, искоса взглянув на Меррим, воскликнул:
— Видишь моих деток, Бишоп? За несколько дней твоего отсутствия они успели вырасти! Разве не так?
— Они станут настоящими великанами, Дьенуолд, — заверил Бишоп.
— Да, и если ты когда-нибудь женишься, что, как я знаю, случится только через много лет, тем более что Меррим из Пенуита ты вести к алтарю не собираешься, наверняка захочешь иметь своих детей. Брось мне Эдуарда, Марго!
К счастью, Марго, не настолько сильная, чтобы бросаться детьми, подошла и, нежно воркуя, вручила ребенка отцу.
— Присмотритесь к Эдуарду, Меррим и Бишоп! Не правда ли, само совершенство? И так похож на своего брата Николаса. Эй, Марго, я ведь держу Эдуарда?
— Да, господин.
Николас натужно завопил. Элеонора вынула пальцы изо рта и стала ему вторить.
— Когда у тебя лет через десяток будут дети, Меррим де Гай… правда, сначала придется выйти замуж и, конечно, не за Бишопа, так вот, потом ты захочешь таких же прелестных детишек, как мои. Заметь, крошка Элеонора вопит громче своих братьев. Вся в матушку!
Неизвестно каким образом он ухитрился схватить в охапку всех троих. Филиппа держалась за бока от смеха и тоже краем глаза поглядывала на Меррим, гадая, что та подумала об опрометчивых речах Круки.
Но похоже, Меррим вообще не обратила на них внимания. Потому что жадно осматривала парадный зал, весело болтающих людей, десятки людей, большинство совсем молодых. Здесь почти нет морщинистых лиц. И дети, так много детей. Ползают, прыгают, играют. Поразительно! Она в жизни не видела ничего подобного. А ребятишки Филиппы! Как отец их любит!