Ему отчаянно хотелось закурить, но вдруг это кому-нибудь не понравится? Решив, что в самом деле ему все равно, он вытащил папиросную бумагу и кисет с табаком «Булл Дерам» и принялся сворачивать папироску.
Тут снова вошел лакей и взглянул на папиросу в руке Джейка почти брезгливо.
— Мистер Стил, — произнес он надменнейшим тоном, — мисс… миссис Стил, — поправился он, вспомнив распоряжение, полученное сегодня утром. — просила меня сообщить, что будет через несколько минут. Она рассчитывает на вашу снисходительность.
Джейк взглянул на тощего лакея с любопытством.
— Мою что?
Браунли высокомерно вздернул бровь:
— Вашу снисходительность, сэр. Ваше терпение. Джейк молча поглядел на него, затем кивнул, и Браунли удалился в ту же двустворчатую дверь, откуда вошел.
«Снисходительность, чтоб я сдох! Почему бы старому индюку не сказать просто „терпение»?»
Вошла Кассандра. Она была даже красивее, чем утром, и Джейк окинул ее восхищенным взглядом.
— С чего это ты переоделась? Неужто то платье успела запачкать?
У Кассандры вновь застучало в висках: работа ей предстояла немалая.
— То платье не годится для выезда, — объяснила она, разглаживая складки одеяния из шелковой тафты в бело-зеленую полоску. Она тщательно выбрала наряд, желая продемонстрировать мужу образец изысканного вкуса. И, если уж быть до конца честной с собой, она хотела увидеть этот восхищенный взгляд.
Протягивая ему куртку, которую захватила сверху, она сказала:
— Не забудьте вот это. Джентльмену не пристало ходить в одной рубашке, даже в стенах собственного дома.
— Но на улице адово пекло. С меня пот льет ручьем.
— Право, Джейк! Вы должны научиться заменять свои техасские выражения более благовоспитанными.
Он взял куртку.
— Если ты хотела благовоспитанности, детка, вышла бы за этого прилизанного монашка, с которым была помолвлена.
Не найдясь с ответом, Кассандра надела изящную шляпку, украшенную белыми и зелеными страусовыми перьями, развернулась и направилась к дверям. Пожалуй, это будет самый тяжелый день в ее жизни.
«Дамская миля» славилась как средоточие моды и богатства города. Вдоль мостовой выстроились великолепные магазины, среди которых были «Лорд и Тейлор», «А. Дж. Стюарт». «Ювелирный магазин Тиффани» и «Б. Олтман». Все, кто из себя что-то представлял, нередко наведывались в этот квартал, а состоятельные дамы с легким сердцем тратили в год по двадцать тысяч долларов и больше на свой гардероб.
Но им далеко было до Кассандры. Она всех оставляла позади. Ездить по магазинам было ее сильнейшей страстью.
— Смотрите! — воскликнула она, указывая на роскошное мраморное строение с большими стеклянными витринами. — У Стюарта восхитительное бальное платье из красного бархата!