Джон нагнулся и протянул девушке ее крошечный красный башмачок, потом уселся рядом с Клайтоном и взял сигарету.
– Вам не помешает дым?
– Мне мешаете вы!
– Поверьте, меня это очень огорчает! Но вот что я могу вам предложить: вы рассказываете мне всю правду, а я сообщаю полиции только то, что вы сами разрешите. Сколько бы вы ни прятались, вас все равно найдут. Это же смешно!
Мари-Франсуаза по-прежнему молчала. Джон улыбнулся ей дружески и печально.
– Вы действительно не хотите мне поверить?
В первый раз лицо Мари-Франсуазы просветлело.
– Мне очень бы хотелось верить, – прошептала она, – я так устала...
И девушка неожиданно разрыдалась. Сдержанно, как и полагается хорошо воспитанной аристократке, но с таким безнадежным отчаянием, что Джон был тронут. Клайтон рванулся было утешать, но Мэннеринг удержал его.
– Оставьте Мари-Франсуазу в покое! Ей нужно выплакаться.
Несколько минут в залитой солнцем комнате не слышалось ничего, кроме всхлипываний Мари-Франсуазы. Мужчины молча курили. Наконец девушка подняла голову.
– Простите меня, мистер Мэннеринг!
– Кого вы так боитесь, девочка?
Она широко открыла испуганные глаза.
– Двух мужчин, которые следили за мной в тот день... и они же пытались меня похитить...
– Тогда почему вы не обратились в полицию? Вас бы защитили.
– Потому что вы правы: они заставят меня говорить правду и узнают, что мы с Ричардом видели Звезды, перед тем как они исчезли. Я не хочу, чтобы Ричарда посадили в тюрьму... и сама не жажду туда попасть.
В первый раз Джон поверил, что она говорит совершенно искренне.
– Вы знали, что ваш отец несет мне поддельные бриллианты?
– Неправда. Он показывал нам их перед завтраком. Это были настоящие. Правда, Дики?
– А вы не знаете, у него были другие покупатели?
– О да, трое!
– Трое? – Джон с интересом нагнулся к девушке. – И вы знаете их имена?
– Да. Галлифе в Париже, Дидкотт в Нью-Йорке...
Мэннеринг быстро соображал: Галлифе, скупщик с такой же репутацией, что и Леверсон, он честный человек, Дидкотт, богатейший американский коллекционер... Они не могли украсть Звезды...
– А третий?
– Третий живет в Лондоне, он очень не понравился отцу. Отец его выгнал. Зовут этого человека Гарстон.
Вот уж чего Мэннеринг никак не ожидал!
– Почему у вас такой ошарашенный вид? – спросила Мари-Франсуаза. – Меня просто бесит, что у всех мужчин, которых я вижу в последнее время, совершенно обалделые физиономии.
– Вероятно, это от того, что вы на них смотрите, – улыбнулся Джон. – Значит, ваш отец знал Гарстона... А вы уверены, что он не продал ему Звезды?
– Абсолютно. Повидав этого господина, отец заявил, что не хочет отдавать бриллианты Марии Антуанетты в руки какого-то выскочки и предпочитает продать их вам, пусть даже гораздо дешевле...