Умывался Геддон не слишком часто и имел такой вид, как будто он спал в том же бельё, которое носил днём. И так оно на самом деле и было.
— Так вы вместе с Гарри были на этой проклятой войне? — спросил он саркастически. — Только не рассказывайте, будто вам там нравилось! Пойдёмте ко мне, посидим, потолкуем.
Они вошли в маленький кабинет. Поговорили. Оказалось, что Геддон действительно лишился секретаря, которого призвали, когда вышел «этот проклятый закон Дерби», и затем прострелили «его проклятую башку» при Сампрё. Геддон, в угоду Гарри Нэдженту, соглашался взять Дэвида на испытание. Всё будет зависеть от Дэвида: ему придётся заниматься одновременно выдачей пособий, урегулированием конфликтов с хозяевами и корреспонденцией. Кроме того выяснилось, что жалованье ещё меньше, чем рассчитывал Дэвид, — только тридцать пять шиллингов в неделю.
— Вам надо познакомиться с моим слогом, — буркнул Геддон. — Вот посмотрите это.
Он с притворным равнодушием открыл ящик и бросил Дэвиду газету — номер рабочего листка «Уикли Уэркер», вышедший не сколько лет назад. На одной из пожелтевших страниц с неуловимым затхлым запахом лежалой бумаги, синим карандашом была отмечена статья.
— Это моя, — сказал Геддон. — Ну-ка, прочтите! Это я написал.
Пока Дэвид читал статью, Геддон делал вид, что не смотрит на него. Она была озаглавлена «Два общества» и отличалась беспощадной едкостью. Здесь противопоставлялись приём в Букингэмском дворце — и собрание в доме Блоггса, хорошо знакомом автору. Выражения были неуклюжи и грубы, но контрасты даны с мощной выразительностью.
«Молодая леди де Флемингтон была в белом атласном платье с шлейфом, расшитом блёстками. Нитка бесценного жемчуга украшала аристократическую шею, а страусовые перья были схвачены алмазной повязкой».
И тут же ниже:
«Старая миссис Слэни — подёнщица. На ней нет перьев, только какое-то подобие платья, сшитое из куска старого мешка. Она живёт в одной комнате, в доме Блоггса, зарабатывает двенадцать шиллингов в неделю и больна чахоткой».
Дэвид прочёл до конца статью, невольно увлечённый её серьёзностью и силой. В статье отразился весь Геддон — искренний фанатик, проникнутый свирепой классовой ненавистью.
— Хорошо написано, — сказал, наконец, Дэвид, и сказал искренно.
Геддон усмехнулся — Дэвид затронул его слабую струнку, и он уже видел в нём друга. Он отобрал газету и заботливо положил её обратно в ящик. Затем сказал:
— Здесь видно, что я о них думаю. Ненавижу всю их проклятую шатию. Кое-кого из них я здорово разделал! Я их заставлю плясать под мою дудку. Возьмите, к примеру, ваш поганый Слискэйль. Скоро, на этих днях, мы там немного позабавимся.