Роберт заговаривал со Сви так, как будто ничего неприятного не произошло. Когда Сви распрощался с ними, перед тем, как свернуть на Фриолд-стрит, он сказал ему:
— Передай отцу, что приду в четыре, как всегда.
Но как только Сви ушёл, лицо Роберта приняло прежнее горькое выражение. Черты его словно сжались, скулы резко обозначились под кожей. Молча шёл он рядом с Дэвидом, пока они не прошли половину Каупен-стрит. Потом вдруг остановился. Это было против Миддльрига, чёрного двора старой молочной фермы, самого грязного места в городе; двор был завален гниющей соломой, всякими нечистотами, а посреди высилась большая куча навоза. Остановившись, Роберт в упор посмотрел на Дэвида.
— Что он дал тебе, сын? — спросил он тихо.
— Два шиллинга, папа. — И Дэвид показал флорин, который он, под влиянием чувства стыда, до сих пор ещё крепко сжимал в кулаке.
Роберт взял монету, посмотрел на неё молча и с бешеной силой швырнул её прочь.
— Так её! — сказал он, выговаривая это слово, как будто оно причиняло ему боль. — Так её!
Флорин угодил прямо в середину навозной кучи.
Наступил вечер, великий вечер праздника в Миллингтоновском клубе. Завод Миллингтона, расположенный в тупике одного из переулков Плэтт-стрит, был невелик — на нём работало всего человек двести, — но с виду производил довольно внушительное впечатление, в особенности в серенький мартовский день.
Из труб чугуноплавильных печей вырывались красные языки пламени и густые клубы дыма. Поток добела раскалённого расплавленного металла, текущий из вагранки[6] в литейные ковши, освещал бурое небо, и оно словно пылало медным блеском. Едкий дым, поднимавшийся с пола литейной, где вливалась в формы жидкая масса чугуна, раздражал ноздри. В уши мучительно били тяжёлые удары молотов, звон зубила, которым обтёсывают железо после отливки, жужжание приводных ремней и колёс, пронзительное гудение токарных и фрезерных станков, визг пил, вгрызающихся в металл. И в открытые двери виднелись сквозь туман неясные фигуры людей, обнажённых до пояса из-за невыносимой жары.
Завод готовил главным образом оборудование для угольных копей — железные вагонетки, лебёдки, балки для поддержки кровли, массивные кованые болты. Но сбыт этих изделий затруднялся сильной конкуренцией, и Миллингтоны держались не столько благодаря своей предприимчивости, сколько благодаря связям с старыми солидными фирмами. Да Миллингтоны и сами были старой, много лет существовавшей фирмой. Фирмой с традициями. И одной из таких традиций был «Общественный клуб».
Клуб Миллингтоновского завода, открытый в семидесятых годах Великим Старцем, Уэсли Миллингтоном, должен был демонстрировать благосклоннейшую заботу о Рабочем и Семье Рабочего. Клуб имел четыре секции: литературную, экскурсионную, фотосекцию с тёмной комнатой и секцию атлетики. Но самым блестящим номером в программе клуба был «народный» танцевальный вечер, который с незапамятных времён неизменно устраивался в Зале Чудаков