Шельса поджала губы, немного надувшись. Наконец она покачала головой.
— Ну уж нет. Может, я еще и ребенок, но не такая уж дурочка, как ты думаешь, — решительно заявила она. — А ты нехороший, папа. Все время думаешь, что я еще маленький глупенький ребеночек. — И гордо прибавила: — Я почти уже взрослая.
Он улыбнулся, нажал на сцепление, и они вырулили на длинную въездную дорогу, которая переходила в трассу сразу за воротами Виллоу-Ран.
Несмотря на то что наступил вечер пятницы, пробок не было. И уже через несколько минут Эли стоял на переезде, приближаясь к дому родителей Сары Оквард.
— Знаешь что? — спросила Шельса.
— Не знаю, что?
— Нора никогда ни у кого не ночевала. Это ужасно, правда?
Эли взглянул на дочь.
— А как ты об этом узнала?
— Ха, да я же у нее спросила, и она сказала, что дед ее никогда не отпускал. Он этого не одобрял, и в Виллоу-Ран тоже никого не приглашали.
— В самом деле? — удивился Эли, не узнавая собственного голоса, равнодушного и в то же время заинтересованного.
— Да. Нора говорит, это потому, что он состарился, его раздражал шум и он боялся, что дети наделают беспорядок или что-нибудь сломают. Но я считаю, что он просто жадничал. Он ограничивал ее во всем.
— Не позволял, говоришь?
— Ага. — Шельса с отвращением сморщила носик. — Она даже не могла завести себе ни собаку, ни кошку, ни золотую рыбку. Она не могла пойти в общий бассейн, потому что, по его мнению, там можно заразиться. Она не красилась, не носила джинсы и не встречалась с парнями.
Эли слушал с интересом. Безусловно, некоторые ограничения были чрезмерны, но то, что Норе не разрешали встречаться с парнями, пожалуй, даже хорошо. Учитывая ее наивность, девушка могла бы запросто превратиться в легкую добычу для какого-нибудь проходимца. Но обсуждать это с дочкой он явно не собирался.
— А ты не красишься? — спросил он вместо этого.
Шельса раздраженно взглянула на отца.
— Пока нет. Но потом буду. Ты же сам говорил. Помнишь, ты обещал разрешить мне пользоваться косметикой, когда я перейду в предпоследний класс?
— Да. Но про свидания можешь забыть до… о, даже не знаю… лет до тридцати.
— Тридцать! Ни за что! К тому времени я состарюсь, ведь это почти что твой возраст!
Эли сощурился.
— М-м-м, об этом я как-то не подумал.
— Зато я подумала.
Эли повернул в глухой переулочек и притормозил напротив особняка с прекрасным садом. Шельса вылезла из машины.
— А знаешь что, Эли?
— Что?
— Пожалуй, для старого нехорошего папы ты очень даже неплох.
— Да? Ты тоже ничего, детка. Посмотрим, может, я и отпущу тебя на свидание, когда исполнится двадцать восемь.