А может, он отправился на их поиски, от этой внезапной мысли Джорджи подскочила и ударилась головой о потолок.
— Ой-й-й! — она вновь упала на подушку, потирая ушибленное место. — Нет, — решила Джорджи, опять сворачиваясь клубочком, — он не мог так поступить. Слишком он был хорош.
— Нет, ничего хорошего в нем нет! — она едва не выкрикнула это вслух, снова вытягивая ноги. Он был той самой змеей, за которую Джорджи его и приняла с того момента, как увидела в первый раз. А вчера у него был всего лишь приступ благородства, который объяснялся победой на скачках. Н-да-а-а, — пробормотала Джорджи, в груди у нее зашевелилось чувство вины. — И уж конечно, я ему здорово украсила этот день.
Внезапно ее охватил предательский трепет, перерастая в желание, наполнившее все ее тело. Это чувство запоминало боль. Девушка застонала и крепко сжала ноги. Какой ужас! Единственное, о чем она могла думать — это как снова лечь с ним в постель. Джорджи головой зарылась в подушку. Нельзя давать волю воображению и терять самообладание. Слишком многое поставлено на карту.
К тому моменту, когда Джорджи услышала звук сворачиваемого в замке ключа, она уже проспала не-колько часов. Пробуждение было безрадостным. Девушка быстро натянула шляпу, прикрывая закрученную косу, и прижалась к стене.
Слава Богу, это был Пирс. Он зашел в каюту и без всякого выражения взглянул на Джорджи, а затем поставил поднос с едой на широкую полку, приделанную противоположной стене.
Аромат пищи ударил ей в нос, желудок заныл от лода, и Джорджи вспомнила, что не ела со вчерашнего пикника.
И снова на нее были устремлены небесно-голубые глаза.
— Спускайся вниз и поешь. После всего, что тебе велось перенести, у тебя наверняка разыгрался волчий аппетит. — В его словах слышался сарказм.
Но Джорджи на сей раз даже не обиделась, потому что на голове у Пирса красовалась дурацкая соломенная шляпа. Он был у нее на крючке. Получил поражение от того, кто на самом деле не существовал. Теперь ей нужно было только вовремя его подсечь.
Когда Джорджи спрыгнула на пол, ее вновь охватили угрызения совести, однако с удивительной легкостью удалось отбросить их в сторону. Во всяком случае, если бы не Пирс, она могла бы спрятаться ото всех преследователей и даже от членов команды, нарядившись красавицей-южанкой. В конце концов, она будет врать не больше, чем это потребуется для спасения ее отца. Размышляя о дальнейших действиях, Джорджи с аппетитом поглощала принесенную Пирсом еду.
Пирс стоял, повернувшись к Джорджи спиной, когда она сделала несколько шагов по тесной комнате. Он снял шляпу и освободил для нее место в одном из своих чемоданов. Чего доброго испортит такую драгоценность. Джорджи хотелось посмеяться над этим дураком, ведь раз в кои-то веки надули его самого. Она ни минуты не сомневалась в том, что Пирс тосковал по своей леди Лак, потому что он все время гладил полосатую ленточку на шляпе, прежде чем благополучно поместить эту ценную вещь в чемодан.