После этого чаепития мистер Александр быстро пошел на поправку, и дежурство Шарлотты у постели больного прекратилось. Леди Аделина совершенно справедливо говорила, что репутация племянницы будет безнадежно подмочена, если станет известно, что она заходила в спальню к мужчине, который уже в состоянии встать и пройтись по комнате без посторонней помощи. К счастью, дни были погожие, и Шарлотта, которой вдруг овладело непонятное беспокойство, могла подолгу кататься верхом по обширным владениям Риппонов.
В субботу, через одиннадцать дней после появления мистера Александра в доме Риппонов, доктор Макфарлейн заявил, что пациент достаточно окреп и во вторник утром можно будет выехать в Лондон, только надо ехать не торопясь, делая по пути остановки. Леди Аделина сразу заволновалась, начала собираться в дорогу и перевернула весь дом вверх тормашками. Конюхам было велено придирчиво осмотреть старенькую карету, а экономка получила длиннющий список поручений. Мало того, что одно чтение этого списка заняло у нее целый час, так еще и поручения были бестолковыми и зачастую противоречили друг другу. Однако миссис Стабс возражать не стала, а спокойно отправилась к Шарлотте за более толковыми рекомендациями.
Шарлотта изо всех сил старалась заразиться тетушкиным энтузиазмом и, честно говоря, недоумевала, почему ее не особенно воодушевляет перспектива провести пару недель в обществе любимого брата. По столь же непонятным причинам ее не радовало и то, что мистер Александр уже поправился и может покинуть усадьбу Риппонов. Невозможно было объяснить логически, почему у Шарлотты всякий раз болезненно теснило грудь, стоило ей подумать о том, что мистер Александр вскоре будет в покое и безопасности в холостяцкой квартире сэра Клайва Коллинза, и она его больше никогда не увидит.
Гарри поскакал в Лондон, увозя в седельной сумке два письма: одно, коротенькое, уведомляло сэра Клайва Коллинза о скором прибытии мистера Александра, а во втором, более пространном письме, адресованном брату Шарлотты Гилу, объяснялось, чем вызвана сия неожиданная поездка в столицу. В воскресенье вечером леди Аделина наконец вздохнула с облегчением, сказав себе, что лучше подготовиться к путешествию просто невозможно. Пообедав, она через час уже отправилась почивать, призвав племянницу последовать ее примеру.
Однако Шарлотта слонялась по дому до часу ночи, а в час была вынуждена признать, что, несмотря на искреннее желание уважить тетушку, заснуть ей, вероятно, в ближайшие часы не удастся.
Сколько она ни уговаривала себя лежать спокойно, а, мысленно готовясь к трудностям предстоящего путешествия, тело ее упорно игнорировало призывы разума. Шарлотту так и подмывало вскочить и заметаться по спальне из угла в угол. Хуже того, она с удовольствием оседлала бы свою лошадку и носилась бы галопом по росистым лугам, пока у нее от холода не начало бы покалывать щеки и мышцы не заныли бы от усталости.