– А ты никогда не задумывался о том, что, может, стоит дать им право голоса?
Мерфи нахмурился еще сильнее.
– Они тебя растрогали, не так ли? Коннор тщательно взвешивал слова.
– Кое в чем они правы.
Помощник босса с раздражением вздохнул.
– Не будь тупоголовым, Барроу. Ты должен понимать, что так быстро поднялся в рядах нашей партии вовсе не благодаря своему обаянию или политическому чутью. Босс Крокер выпестовал тебя и подготовил для работы в правительстве, потому что ты – компромиссная фигура. У тебя голубая кровь и гарвардское образование, что устраивает «фрачное» крыло партии, и примесь простонародности, которая делает тебя приемлемым для завсегдатаев пивных баров. Нам нужны и те и другие, чтобы победить на выборах. Но ни одна из сторон не поддержит слишком мягкосердечного кандидата. Не позволяй сердцу приказывать голове – или ты упустишь свое многообещающее будущее.
И снова Коннору пришлось очень осторожно выбирать слова.
– Мое сердце не обливается кровью при виде страждущих, Мерфи. – Нахальство в его улыбке при желании могло сойти за решимость. – То, что я выслушиваю всех, не обязывает меня что-либо предпринимать. Это первый принцип политика: слушай, но ничего не обещай. У меня нет ни малейшего намерения проиграть выборы или лишиться будущего.
Мягкосердечный! Это слово крутилось у него в голове, когда он вместе с Мерфи покинул «Таммани Холл», направляясь на первое предвыборное собрание... в независимую организацию мелких торговцев. Между напоминаниями о том, кого следует запомнить и какие вопросы могут поступить для обсуждения, Коннор безуспешно пытался освободиться от напряжения, вызванного устроенной ему головомойкой.
Он много лет проработал в комитете демократической партии, где всем заправляли лидеры «Таммани Холла». Организация приняла его, когда он не имел ничего за душой, и с тех пор помогала ему вести дела и приобретать влияние. Они вырастили его, сделали из него кандидата с большим политическим будущим. Почему он позволяет, чтобы симпатии к Беатрис фон Фюрстенберг мешали его политической карьере, заставляли его пренебрегать партийными обязанностями? Как может обещание, данное женщине, с которой он познакомился всего две недели назад, сравниться по важности с теми узами, что связывают его с «Таммани Холлом»?
Мягкосердечный...
Вначале Коннор убеждал себя, что поддался шантажу со стороны Беатрис только для того, чтобы помешать ей обратиться в газеты. Но сейчас ему становилось понятно, что настоящей причиной его сотрудничества был личный интерес к самой Беатрис. Как это выразились ребята в зале заседаний? «Воспользовался священным доверием избирателей, чтобы подобраться поближе к юбке». Слишком похоже на правду. Слушая, как Мерфи представляет распорядок его предвыборной деятельности на каждый день до конца недели, Коннор ощутил, что все сжимается у него внутри. Ему надо прекратить с ней всякие отношения, и как можно быстрее. Ему предстоит избирательная кампания. Никаких больше публичных «убеждений», никаких вынужденных экскурсий туда, где царят нищета и несправедливость... Чем больше он об этом думал, тем яснее понимал, что ее драгоценный «банк» – это, возможно, решение всех вопросов. Если он поможет ей раздобыть разрешение – конечно, по-тихому, не вызывая шумихи, – то освободится от обязанностей по отношению к ней. А когда кампания закончится и он станет конгрессменом США – тут Коннор улыбнулся, – тогда появится масса времени, чтобы познакомиться получше, и, возможно, удастся изменить ее мнение о мужчинах и романтике.