– Слушай, Джефф, я знаю, что последняя пара недель стала для вашей семьи нелегким временем. В ноябре ты лишился отца, и с тех пор каждый год в этом месяце чувство потери камнем лежит у тебя на душе. Не знаю, что именно ты испытываешь – может, негодуешь, что отца с тобой больше нет. Что ж, это и в самом деле веская причина для негодования. А может, злишься на мать и дядю за то, что они…
– На них я совсем не злюсь! – перебил Джефф, и голос его поднялся до звонкой истерической ноты.
Что ж, и то хорошо.
– Но ведь на кого-то ты злишься. Можно узнать, на кого?
– На себя.
Наступило молчание. Синглтон ждал, затаив дыхание.
– На себя! – Голос мальчика сорвался, и он шмыгнул носом, борясь со слезами. – За то, что совсем не помню папу! Не помню, как он выглядит, представляешь? Как можно забыть родного отца?!
Он разрыдался в голос, больше не пытаясь сдерживаться. Худенькие плечи затряслись, слезы градом покатились по щекам. Казалось, чем яростнее он смахивает их, тем больше их становится.
Синглтон смотрел, изнемогая от жалости и задаваясь вопросом, как поступают в такой ситуации. Боясь спугнуть мальчишку, он просто ждал.
Наконец слезы иссякли, рыдания прекратились, и наступила тишина.
– Ты не забыл его. Он по-прежнему там, в глубине, где кроется все самое важное.
– Нет, забыл! – Мальчик вытянул из джинсов край рубашки, вытер глаза и высморкался. – Лица-то я не помню, а разве это не главное? Пришлось взять альбом. И знаешь что? Чем больше я смотрел, тем больше казалось, что это совсем чужой человек!
– Память – штука странная, – философски заметил Синглтон. – Помнить можно по-разному. Ведь не важно, как он выглядел, твой отец.
– Нет, важно!
– Возможно. – Он устремил взгляд вдаль, под деревья. – Но это не самое важное, понимаешь? Куда важнее то, что ты носишь в себе частицу своего отца, и что частица эта никуда не денется.
– Тогда почему я вижу его как чужого?
– Потому что придаешь слишком много значения внешней стороне, а это так, видимость. Человек помнит душой, а не глазами. Твои гены – надеюсь, вы уже проходили в школе это слово – навсегда несут в себе его отпечаток, и этот отпечаток важнее того, что остался на фотографической бумаге.
– Да, гены мы проходили. Что дети похожи на отца и все такое. Мама с дядей Итаном твердят, что я прямо живой портрет своего отца, но, даже когда я смотрюсь в зеркало, все равно не могу его представить.
– Я же говорю, это только видимость. Речь не о мелочах вроде цвета глаз и волос. Итан, а я доверяю его суждению, говорит, что умом ты в отца. Значит, так же далеко пойдешь, как и он. Когда в следующий раз будешь писать в школе контрольную, подумай о том, что так быстро соображаешь в том числе потому, что отец передал тебе свои способности, свой ген разума.