– Колено, колено, Матвей Матвеич!
Раздувая от усердия подгрудок, массажист уже лоснился. Время от времени хватал большое полотенце, проводил им по лицу, груди и шее, отбрасывал, не глядя, в сторону.
– Геннадий Ильич, прочитали? – расслышал, как во сне, Скачков. Раскрыл, завел глаза и увидел у изголовья юное чернявое лицо Белецкого.
– А, Игорек… – проговорил он, содрогаясь под руками массажиста. – Возьми у меня в сумке.
– Понравилось? – спросил Белецкий, становясь так, чтоб не мешать работе массажиста. – «Желтый пес», да?
Скачков задыхался – массажист вытягивал и встряхивал его большое увесистое тело. Матвей Матвеич совсем забросил полотенце и только иногда движеньем той или иной руки проворно утирал лоб.
– Нет… – попадая в ритм движений массажиста, сказал Скачков. – «Негритянский квартал».
Чернявый, тоненький, как девушка, Белецкий изумился:
– Да что вы, Геннадий Ильич! «Желтый пес» – вот добрая штука. До самого конца ни черта не догадаешься!
Наконец Матвей Матвеич отступился и, схватив истерзанное полотенце, зарылся распаренным лицом. Под мышками на майке у него темнели громадные полукружья. Скачков поднялся и сел, как обновленный. Похоже было, что массажист умело перегнал в него всю мощь своих огромных мышц.
– Пусти-ка… – шлепнул по спине его Федор Сухов, раздетый, стройный, как подросток, но со старушечьим изношенным лицом. Полез на стол.
«Ага, значит, Степаныч ставит. Может, отбегает хоть половину матча?»
– Ах, Федя, Федор, Феодор… – приговаривал Матвей Матвеич и с сожалением качал головой, разглядывая бледное, распластанное на столе тело Сухова.
– Чего тебе? – Сухов поднял с рук голову.
– А то, что тебя хоть выжми.
– Ладно, ладно! Развыступался, – озлился Сухов. – Много понимаешь.
– Да хрен с тобой, полчасика отбегаешь, – заключил массажист, принимаясь за работу.
Одевался Скачков не торопясь. Две пары носков, затем гамаши. Достал старые обношенные бутсы, придирчиво ощупал изнутри. Нога легла, как в люльку. Разобрав концы тесьмы, стал крепко-накрепко затягивать шнуровку по всей длине подъема. Оставшимися концами перевязал ступню крест-накрест: сверху вниз и спереди назад.
Подошел Иван Степанович, сел рядом и задумался – набрякли дородные щеки.
– Молодых сегодня? – спросил Скачков, ровно натягивая гамашу и отворачивая под коленкой вниз.
– Да. Надеюсь на Белецкого. Турбин… Ничего?
– Дельно. А Сухов?
– Придется тоже. Пусть выйдет, а там…
О Батищеве он сказал, что ему отводится роль свободного защитника, «чистильщика».
– Сема домосед, вперед зарываться не станет. Да нам этого и не нужно.