– Смотри, Геш, наше дело предложить.
Скачков провожал их молча, хмуро. Представлялся ему почему-то Каретников, думающий сейчас о том, как залатать прореху в обороне и не догадывающийся, какие тучи собираются над его головой.
– Вместе надо держаться, Геш, – предложил Сухов, когда они вышли в коридор. (Этот-то уж видел себя тренером).
– Ладно, ладно тебе! – остановил его Комов.
В коридоре, нашаривая в темноте защелку замка, он попросил:
– Геш, считай пока, что никакого разговора не было. Договорились? Просто зашли, поговорили. А дальше видно будет.
«Завелись! – подумал Скачков. – К кому они сейчас? К Алехе Маркину?»
В ванной прекратился плеск воды, и Клавдия, вытирая руки, вышла проводить. Комов, не вызывая снизу лифта, сбегал по лестничному маршу.
Торопясь бежать вдогонку, Федор доверительно придвинулся к Скачкову:
– Эх ты, он с Рытвиным обо всем дотолковался. С самим! – Покрутил пальцем возле виска: – Соображать надо, Геш.
Подошла Клавдия, прислушалась к замирающим внизу шагам.
– Что у вас тут? Переругались?
– Не обращай внимания, – сказал Скачков, запирая дверь. – Просто поговорили.
Но на душе у него было скверно.
В комнате Клавдия с неудовольствием оглядела расплесканные рюмки, просыпанную сахарную пудру.
– Удрали, не попрощались… А за Маришкой мы идем? Положив в изголовье подушечек, Скачков опустился на диван.
– Не поздновато? Может, пускай у мамы переночует?
– А завтра? – спросила Клавдия. – Или ты решил не ехать на базу?
– Ты что! – махнул Скачков. – Обязательно поедем.
Не появись он завтра на базе, Иван Степанович определенно подумает, что он заодно с бунтовщиками, расчищает место для себя. Вот глупые головы, надо же, до чего додумались!
– Мы сейчас – спать, – сказала Клавдия. – Пока ты моешься, я тут уберу и приготовлю постель.
Через несколько минут она вошла в комнату и с удивлением остановилась, – скорчившись, руки между колен, Скачков спал нераздетым. Клавдия убрала со стола, затем, негромко отворив шкаф, достала одеяло и укрыла мужа с головой, – он так и не проснулся.
– Господи, Геш, ну сколько можно спать?
Проснувшись от того, что с него сдернули одеяло, Скачков сел и бессмысленно, заозирался, – нераздетый, в окружении разбросанных по дивану подушечек. В ногах, так и не тронутые ночью, лежали белой стопкой приготовленные простыни, подушки, Клавдия, свежая со сна, в косынке и халатике, хозяйничала в квартире.
– Вставай, скоро чай будет готов.
Сообразив, что он дома, что уже утро, Скачков откинулся снова и потянулся с такой силой, что встал на мостик, – онемевшее за ночь тело требовало усилий и движения.