– Простите, – сказала она – С моей стороны это было верхом грубости. Просто вы так…
– Больше ни слова, – перебил ее Грегори, и от этого ей стало еще хуже.
Окажись она на его месте, ей тоже было бы неприятно вспоминать те события, поэтому нет ничего удивительного в том, что он пресек ее попытку пересказать – в мельчайших подробностях, – как он сходил с ума от любви к Гермионе.
– Простите, – проговорила она.
Грегори повернулся к ней. И задумчиво оглядел.
– Вы очень часто это повторяете.
– В этом вся я, – сказала она. – Я все сглаживаю и улаживаю.
С этими словами они бросила последний кусок хлеба голубям.
Оба одновременно наклонились вперед и стали наблюдать за хаосом, воцарившимся в стае.
– Удачно, – отметил Грегори.
– Я мирюсь с обстоятельствами и стараюсь увидеть в них хорошее, – заявила Люси. – Всегда.
– Похвально, – тихо проговорил Грегори.
И это почему-то разозлило Люси. В ней поднялась чуть ли не звериная ярость. Ей не надо, чтобы ее хвалили за то, что она умеет мириться с посредственным! Это все равно что выиграть в состязании по ходьбе приз за самые красивые туфли. Не имеющий отношения к состязаниям и бессмысленный.
– А вы? – спросила она, и ее голос прозвучал резче, чем раньше. – Вы тоже миритесь с обстоятельствами? Именно поэтому вы утверждаете, что оправились? Разве не вы приходили в восторг при малейшем упоминании о любви? Вы говорили, что любовь – это все. Вы говорили...
Люси замолчала, шокированная собственным тоном. Грегори смотрел на нее как на помешанную. Возможно, она действительно была не в себе.
– Вы много чего говорили, – пробормотала она в надежде, что это положит конец беседе.
Ей пора идти. До его прихода она уже не менее четверти часа сидела в парке. Погода стоит ветреная, очень влажно, а она одета не очень тепло.
– Сожалею, что расстроил вас, – тихо проговорил Грегори.
Люси никак не могла заставить себя взглянуть на него.
– Но я вам не солгал, – сказал он. – Честное слово, я больше не думаю о мисс – простите, о леди Феннсуорт, кроме тех случаев, когда понимаю, что мы никогда не подошли бы друг другу.
Люси повернулась к нему и вдруг поняла, что ей безумно хочется верить ему. И она действительно поверила.
Потому что, если он смог забыть Гермиону, значит, и она сможет забыть его.
– Не знаю, как объяснить это, – добавил он и замотал головой, как будто запутался в себе не меньше, чем она. – Но если когда-нибудь вами овладеет безумное и необъяснимое чувство к...
Люси окаменела. Нет, он не скажет этого. Просто не может быть, чтобы он это сказал.
Он пожал плечами.
– Короче, я не стал бы этому доверять.