– Люси, – сказал он, гладя ее по щеке, – позволь мне помочь тебе.
Она покачала головой и, прижавшись щекой к его ладони, замерла. Ненадолго. На секунду. Но Грегори все это заметил.
– Ты не должна выходить за него, – сказал он, притягивая ее лицо к своему. – Ты не будешь с ним счастлива.
Их взгляды встретились. В ночном сумраке ее глаза казались черными. И до боли печальными. Грегори видел в ее глазах целый мир. Все, что ему требовалось знать, все, что ему когда-нибудь потребуется узнать, – все это было в ее глазах.
– Люси, – взмолился он, – только скажи. Позволь помочь тебе.
Она тяжело вздохнула и отвела взгляд.
Грегори взял ее руки в свои. Она напряглась, но руки не отдернула. Они стояли друг напротив друга, и он видел, как вздымается и опускается при дыхании ее грудь.
В том же ритме, что и его.
– Мы же созданы друг для друга, – прошептал он. – На вечные времена.
Она прикрыла глаза. Изможденно. А когда открыла, Грегори увидел в них страдание.
– Люси, – промолвил он, вкладывая в это единственное слово всю свою душу, – Люси, скажи мне...
– Прошу, не говори об этом, – попросила она, отворачиваясь так, чтобы он не видел ее лица. Ее голос дрожал. – Говори о чем угодно, только не об этом.
– Почему?
И она прошептала:
– Потому что это так.
У Грегори на мгновение перехватило дыхание, и он одним движением притянул ее к себе. Это не было объятием, вернее, это было не совсем объятием. Их сплетенные пальцы не смогли разомкнуться, и соединенные руки оказались между ними.
Он зашептал ее имя.
Ее губы приоткрылись...
Он зашептал ее имя снова, тихо, почти без звука, одними губами:
– Люси, Люси.
Она стояла не дыша. Их тела были совсем рядом, но не касались друг друга. Жар же, охватывавший их обоих, окутывал их будто облаком.
И Люси затрепетала.
– Позволь мне поцеловать тебя, – шепотом попросил Грегори. – Еще один раз. Позволь мне поцеловать тебя только один раз, и если ты отпустишь меня, я, обещаю, уйду.
Люси чувствовала, что здравый смысл теряет над ней власть, она чувствовала, как ею овладевает желание, как ее стремительно влечет туда, где царствуют любовь и страсть, где правильное становится неотличимым от неправильного.
Она любит его. Она любит его безумно, но он не может принадлежать ей. Ее сердце бешено стучало, дыхание прерывалось, и она думала только о том, что больше никогда в жизни ей не суждено испытать то, что она чувствует сейчас. Никто никогда не будет смотреть на нее так, как Грегори. Менее чем через день она станет женой человека, у которого даже не возникнет желания поцеловать ее.