Она никогда никому не открывала тайну этого источника, хотя в глубине души сомневалась в его магической силе.
Когда Гиацинт был рядом, она часто купалась в нем, а в день, когда он ушел, огонь, согревающий тело, огонь, известный под названием «жизнь», погас. И, хотя она очаровывала, увлекала, позировала для портретов Джошуа Рейнолдса и молодого Гейнсборо, была предметом восхваления, лести и любви, ее ничто не трогало.
Ее прозвали Снежной Королевой, и это было правдой.
Но, тем не менее, один из ее лакеев каждый месяц отправлялся к Малверну, в тишине проходил среди холмов и набирал воды.
Она не беспокоилась о том, что он ездил в одиночестве, хотя для слуги богатой наследницы, владелицы великолепного знаменитого замка Тюдоров и поместья Саттон такое путешествие было небезопасным. Он часто менял маршрут и темп, но даже самая скромная ее карета и серебристая ливрея, отличающая слугу Мелиор Мэри Уэстон, могла привлечь внимание разбойников, например Джека-Шестнадцать Стрел или Тома Кинга.
Мелиор Мэри встала с постели, накинула на плечи шелковый цветастый халат, и от предвкушения предстоящего ритуала омовения в животворной воде ее сердце, как всегда, забилось немного быстрее. Изысканные линии белой в серебре комнаты ласкали глаз каждое утро — с самого детства. Когда было изгнано зло и появилась Сибелла Харт, все вокруг очень изменилось. Старая мансарда, которую, очевидно, использовали леди Уэстон, ее прабабушка и жена человека, построившего замок Саттон, была переделана в спальню для Мелиор Мэри. Маленькую комнату, ведущую из мансарды, приготовили для сироты.
Теперь она превратила ее в туалетную комнату, заполненную нижними юбками на огромных кринолинах, сшитых из самых богатых тканей, французскими нарядами, касторовыми шляпами, шляпками, чепцами, шарфами, длинными испанскими материями, Дамаском, бархатом, шелком, множеством пар туфель на высоких каблуках, доверху набитыми коробками для париков, шкатулками с драгоценностями, турецкими носовыми платками вперемешку с разноцветными перьями, подносами с жемчужными булавками и головными уборами. Проходя к окну мимо большого зеркала, украшенного золотым единорогом, она увидела, как отражение повторило ее жесты. Она повернулась, осмотрела себя и нашла, что ничто не изменилось. Ее лицо с высокими скулами, расходящимися к огромным глазам, обрамленным черными как смоль ресницами — часть ее славы, — было таким, как обычно. Мистер Поуп сравнивал ее глаза с апрельскими фиалками, омытыми дождем, но он был поэтом и на все смотрел взором человека, любящего красоту природы.