Люди в церкви приумолкли, поэтому у Мелиор Мэри не было времени рассматривать Гиацинта. Со своего места встал Джозеф Гейдж и повернулся лицом к входу. Он поднял к глазам позолоченный лорнет. Навстречу ему шла Сибелла, сверкая драгоценностями, а бриллианты на его пальцах можно было сравнить по величине только с бриллиантами, украшавшими ее шею.
Во внезапно наступившей тишине раздался высокий голос старого священника, произносящего слова, открывающие церемонию. Жених и невеста преклонили перед ним колени, и их жизни перед лицом Господа были соединены до конца их дней на этой земле.
А в толпе тихо плакал Мэтью Бенистер, не его слезы остались незамеченными на фоне других слез, пролитых в тот день.
Когда изящный корабль с гербом Гейджей на топ-мачте выходил из порта Дувр, дул легкий игривый ветерок, и судно пошло по воде, как прекрасный лебедь. Сибелла, стоя на палубе и глядя на белые паруса, радостно устремленные к утреннему небу, смеялась и хлопала в ладоши. Она была и женщиной, и ребенком одновременно. Ее глаза горели от возбуждения и восторга, а чувственные губы были переполнены любовью, уже изведанной в объятиях мужа. И Джозеф, как всегда, изысканно одетый в пурпурный сюртук с розовой отделкой, смеялся вместе с нею, глядя на мир по-новому, ее глазами.
Несмотря на все свои странности и репутацию мота и повесы, он любил ее даже больше, чем раньше. Лондонское общество считало маловероятным появление какой-нибудь миссис Джозеф Гейдж, а уж что в такой роли выступит никому не известная шестнадцатилетняя девочка из отдаленного района Суррея — это казалось просто невозможным.
Но Джозефу было совершенно безразлично мнение света. Он слушал только свое сердце и, даже окажись Сибелла беспризорной уличной девчонкой, не изменил бы своего решения.
Он тихо сказал ей:
— Сибелла, знайте, что я сделаю для вас все.
— Вы уже сделали.
Она повернулась к нему в солнечном свете, и его свадебные подарки — внушительных размеров циркон из Сибири, окруженный жемчужинами, золотое кольцо с индийским рубином и изумрудные серьги с бриллиантами, привезенные из Турции, — волшебно засверкали.
— Дорогая моя, того, что я украсил вас драгоценностями, еще недостаточно. Я делаю это только для того, чтобы удовлетворить свои капризы — капризы богатого человека. Нет, я хотел сказать, что буду служить вам всей своей душой.
Зеленые глаза Джозефа утратили обычное безразличие, всегда скрывавшее его истинные мысли, и вдруг засверкали, подобно камням, которые он дарил ей.
— Вы любите меня, Сибелла? Вы были суждены мне в жены, даже если бы весь мир отправился в преисподнюю.