— Но, правда, я здесь живу, здесь! — ответила она, почти плача. — Мой отец — хозяин этого поместья.
Он с шумом втянул в себя воздух и сделал шаг вперед, занося руки, будто хотел ударить ее.
— Я не желаю больше слушать ваши россказни! Убирайтесь отсюда, пока я не ударил вас!
— Но что же я сделала?
— Вы издеваетесь надо мной и лжете мне, в то время как моя жена лежит в доме на волосок о смерти. Ведь это я — тот, за кого вы выдает своего отца. Я — хозяин этого поместья!
Мелиор Мэри почудилось, что земля разверзлась перед нею, чтобы принять ее в свои недра. Она поняла, что плащ незнакомца, казавшийся таким темным и огромным, был тонок, как паутина, и сквозь него виднелась стена.
Мужчина сделал еще один угрожающий шаг в ее сторону, она закричала и сбросила с себя оцепенение. Ей казалось, что она одним прыжком добралась до своей лошади, потому что не чувствовала, как ноги касались земли. Каким-то образом Мелиор Мэри взобралась в седло и дикими окриками погнала Фидл к дому.
Страшный человек с шумом взгромоздился на свою лошадь, и Мелиор Мэри слышала, как стук ее копыт все приближался и приближался. И только в лесу Саттон прекратилась эта кошмарная погоня, где-то в гуще деревьев смолк стук копыт, и она наконец увидела, как вдалеке уже мелькают знакомые очертания замка Саттон.
Когда над кораблем Джозефа Гейджа раздались крики «Земля! Земля!», они с Сибеллой снова вышли на палубу и в ярком свете солнца увидели очертания побережья Франции и город Кале, служивший когда-то крепостью для Генри III и его двора. Сибелла, раньше не покидавшая Англию, была в нетерпении — для нее этот город был не просто неизведанной страной, но и родиной Мэтью Бенистера. Где-то среди домов, кажущихся издалека такими маленькими, стоит и тот самый коттедж, вилла, а может быть, даже замок, стены которого впервые услышали крик младенца, возвестившего миру о своем приходе. Сибелле очень хотелось обсудить все это с мужем, но она промолчала.
По просьбе Джозефа она переоделась в парчовое дорожное платье, а он, к ее изумлению, облачился в нежно-розовый костюм, вышитый сиреневыми нитками, розовый жилет с вышивкой всевозможных цветов, туфли на очень высоких каблуках и галстук, на котором красовался большой сверкающий бриллиант. В дополнение Джозеф повязал розовые ленты на свою трость.
После нескольких мгновений молчаливого удивления Сибелла сказала:
— Джозеф, ваш костюм создает неверное впечатление о вас.
Он повернул к ней заинтересованное лицо и спросил:
— Правда? И какое же это впечатление, дорогая?
Сибелла колебалась. Она была еще слишком молодой для таких подробностей и в то же время уже вполне взрослой, чтобы высказывать все, о чем думает.