Холл, куда они поспешили войти, чтобы укрыться от метели, был освещен ярким пламенем, горевшим в большой каменной печи. Абигайль опустила Ангела на пол и огляделась, машинально стряхивая с плаща рыжую собачью шерсть. Терьер сразу бросился к огню, возле которого стояли два обитых выцветшим гобеленом кресла, а между ними – большая скамеечка для ног, заваленная газетами. Кроме двух кресел и нескольких диванных подушек, сидеть было не на чем. Пол, местами каменный, местами собранный из дерева, устлан двумя коврами. Стены с красивой панельной обшивкой и кессонный потолок, украшенный двойной розой Тюдоров, потемнели от дыма и времени.
Абигайль, всегда жившая в комфортабельных лондонских домах со всеми удобствами, мгновенно влюбилась в старый запах дымящих труб и все, что было перед ней. Она представила здесь дам и кавалеров шестнадцатого века: дамы в роскошных парчовых юбках и накрахмаленных белых кружевах, господа в бархатных камзолах и коротких панталонах. Представила себе, как может выглядеть в таком наряде Кэри Уэйборн, и решила, что очень хорошо. Он уже носит эспаньолку и золотую серьгу, бывшие в почете у молодых людей при дворе королевы Елизаветы.
– Миссис Гримсток делает нам чай, – сказал Кэри, убирая газеты.
Абигайль поспешила усадить Пагглс в одно из кресел, пока Эванс отправилась на поиски экономки.
Кэри с любопытством наблюдал, как она, сняв плащ, накинула его словно одеяло на плечи старой женщины. Слишком практичное темно-синее платье Абигайль, пусть и не модное, было высокосортным. Оно прекрасно сидело на ее стройной фигуре, а его глубокий цвет очень шел к ее золотистым волосам, имевшим оттенок дорогого виски. Даже сзади ее невозможно было принять за ребенка, и Кэри почувствовал легкое возбуждение. Он давно не получал удовольствия с женщиной, а судя по реакции мисс Смит на него, ему не составит труда покорить ее. Она, без сомнения, еще девственница, но он достаточно опытен и знает много способов, чтобы получить удовлетворение, не испортив девушку. Теперь дело за малым – остаться наедине.
Избавившись от газет, Кэри вернулся, когда Абигайль снимала перчатки.
– Ангел их ест. Обувь тоже… иногда вместе с человеком, – предупредил он и вытащил из пасти собаки нечто вроде грецкого ореха.
К своему громадному облегчению, Абигайль обнаружила, что, пока они с ее красивым неженатым кузеном находятся в разных концах помещения, она забывает свою застенчивость. Только его близость делает из нее заикающуюся дурочку.
– Ангел еще щенок. Думаю, он это перерастет, – рассудительно сказала она.