Г-н Станжерсон сделал над собой видимое усилие.
– Да, сударь, – признался он в конце концов. – Вы правы. Лучше вам знать это. В противном случае, если я скрою этот факт, он может показаться значительным. Господин Робер Дарзак, я полагаю, придерживается того же мнения.
Г-н Дарзак, бледность которого в эту минуту показалась мне совершенно ненормальной, подал знак, что он согласен с профессором. Если г-н Дарзак ответил только знаком, то это, думается, потому, что он не в силах был произнести ни слова.
– Так знайте, господин начальник полиции, – продолжал г-н Станжерсон, – что моя дочь поклялась никогда не оставлять меня и держала свое слово, несмотря на все мои уговоры, так как я не раз пытался склонить ее к замужеству, ибо видел в этом свой долг. Мы знаем господина Робера Дарзака с давних пор. Господин Робер Дарзак любит мою дочь. Мне казалось, по крайней мере какое-то время, что он тоже любим, ибо не так давно из уст самой дочери я с радостью узнал, что она наконец согласилась на замужество, которого я желал всей душой. Я уже немолод, сударь, и признаюсь, то был благословенный час, когда мне довелось узнать, что после моей смерти рядом с мадемуазель Станжерсон останется человек большого сердца, которого я люблю и уважаю за его знания, что он будет любить ее и продолжать вместе с ней нашу общую работу. И вот, господин начальник полиции, за два дня до преступления моя дочь объявила мне, что она не выйдет замуж за господина Робера Дарзака. В чем тут дело, я не знаю.
Повисло тягостное молчание. Минута была решающая. Г-н Дакс продолжал:
– И мадемуазель Станжерсон никак не объяснила вам своего решения, не сказала, по какой причине?..
– Она сказала мне, что теперь слишком стара, чтобы выходить замуж… что она слишком долго ждала… что, хорошенько подумав… Сказала, что она уважает и даже любит господина Робера Дарзака… но что лучше, если все останется, как было… Будем продолжать жить по-старому… что она будет счастлива, если узы чистой дружбы, связывающие нас с господином Робером Дарзаком, соединят нас еще теснее, но что, само собой разумеется, о замужестве и речи больше быть не может.
– Все это довольно странно! – прошептал г-н Дакс.
– Странно, – повторил г-н де Марке.
– Уверяю вас, с этой стороны, сударь, вы не найдете мотива преступления, – с тусклой, ледяной улыбкой произнес г-н Станжерсон.
– Во всяком случае, – не допускающим возражения тоном сказал г-н Дакс, – не воровство же является мотивом преступления!
– О! Мы в этом не сомневаемся! – воскликнул судебный следователь.
В этот момент дверь лаборатории распахнулась, и бригадир жандармерии подал судебному следователю визитную карточку. Г-н де Марке прочитал, что на ней было написано, и что-то глухо проворчал, затем сказал вслух: