Райна отступила на шаг и потирала затекшие руки.
— Как я уже вам говорил, храните свою тайну, и саксы умрут. Расскажите мне правду — они будут жить.
— Я не могу.
— Пусть так, — и вышел, закрыв за собой дверь. Райна услышала, как опустилась железная решетка, заперев ее в башне.
— Беги, Эдвин, — прошептала она, — нет, пожалуй, уже поздно.
Расправив пошире плечи, хоть это давалось ему с изрядным трудом из-за раны в боку, Максен пошел в дальний конец зала, где была его комната. Откровенно говоря, вряд ли можно было так назвать угол, отгороженный от зала ширмой. Келья в монастыре и то больше напоминала жилище. Покои лорда Этчевери, конечно, отличались большими размерами, но полного уединения не обеспечивали, ибо отделялись от зала деревянной ширмой, которая держалась на кожаных петлях. То, что происходило за ней, было спрятано лишь от глаз, но не от любопытных ушей. Помня об этом и особо учитывая то, что его рыцари до недавнего времени верой и правдой служили сэру Анселю, Максен зашел за перегородку, приподнял грубую саксонскую рубашку и стал разматывать повязку. Кровь перестала уже течь, но пропитанная ткань присохла к ране, и ее трудно было отодрать. Помедлив, рыцарь побрел в поисках воды и чего-нибудь для повязки.
Похоже, Кристоф подумал об этом раньше его. Хромая, он уже спешил навстречу брату. Рядом с ним мелкими шажками шла женщина, держа ушат с водой, а на плече у нее покачивались полоски чистой ткани. Хмурая и задумчивая женщина расцвела, увидев Максена, и как-то зазывно ему улыбнулась. После Райны такая приветливость обрадовала рыцаря, но не настолько, чтобы рискнуть уложить ее в свою постель. Два монастырских года без женщин мучительно напоминали о себе, однако к близости он еще не был готов. Но скоро, если судьбой ему предназначено жить грешной земной жизнью, норманн возьмет от нее все, как брал до Гастингса.
— Садись, а мы с Сетой перевяжем твои раны, — заботливо сказал Кристоф.
— Вот уж никогда не думал, что ты увлечешься знахарством, — буркнул Максен.
— Кто-то должен этим заниматься, — смутился юноша, поставив сумку на постель.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Идет война между саксами и норманнами, — пожал плечами Кристоф, — так что этим необходимо заниматься.
— Есть другие…
— Был один, но он давно мертв.
— Кто это?
Кристоф занялся сумкой, раскладывая на постели ее содержимое.
— Продолжай, — потребовал Максен, — я должен знать все.
— Его звали Хода. Он был сакс и хороший человек. Почти всему, что знаю, научился я у него.
— Ну?
— Он имел несчастье внять голосу крови. При нападении на замок пострадало немало саксов. Когда бой затих, Хода, закончив перевязывать рыцарей Томаса, выскользнул из замка, чтобы посмотреть, нет ли живых среди его соплеменников. Там остался один, которому лекарь и оказал помощь. И тут на него наткнулся сэр Ансель и уложил Ходу ударом в голову. То есть, попросту говоря, убил.