— Я приду вечером. Если ему станет хуже, пошлите за мной.
— Хорошо!
Кристоф подошел к ширме и остановился в нерешительности:
— Райна?
— Да?
— Я ничего не знал о планах Максена, когда тот погнался за вами в лагерь Эдвина. Вы верите мне? — с надеждой спросил он.
Она теперь боялась кому-либо верить, но можно ли отрицать невиновность Кристофа? Скорее всего он, сыгравший в этой истории не последнюю роль, был жертвой.
— Конечно, Кристоф, верю.
Юноша с облегчением вздохнул и удалился.
Опять намочив ткань, Райна провела ею по мускулистым рукам раненого, по груди. Дойдя до пояса, она смущенно замешкалась, затем подняла простыню, прикрывавшую ноги. Низ живота оставался прикрытым. Ее руки по своей воле прикасаются к телу врага, а она испытывает странное чувство, знакомое только любовникам.
Позже, когда Максен пришел в себя, она предложила ему вина и опасалась, что повторится то, что было утром. Но рыцарь послушно выпил вино, не задавая вопросов, и опять опустился в постель.
— Горит все, — выдохнул он и, прищурившись, посмотрел на нее.
Взяв тряпку, Райна смочила ее в тазу, где вода уже успела нагреться, и положила ему на лоб:
— Попробуйте уснуть.
Он неожиданно поднял руку, прикоснулся к ее щеке и прошептал:
— Ангел, дорогой мой ангел.
Что он говорит? Ну, ясно, в беспамятстве. Сам не понимает, что сказал.
— Я здесь. А теперь спите, — успокоила она его.
Максен закрыл глаза, нежно провел по ее шее, скользнул к V-образному вырезу. Но вот он уронил руку и уснул. Стараясь не думать о своих ощущениях, вызванных его прикосновениями, девушка отошла от кровати и обхватила себя руками. «Мне только холодно, — убеждала она себя, — только холодно».
День за днем. День за днем. Болезнь уводила Максена в такие бездны подсознания, что ему было все равно, кто перевязывал раны, выхаживал его, обтирал тело влажной тканью, кто спал рядом с ним, просыпаясь от малейшего шума, кто успокаивал, когда ему снились кошмары, и он называл имя Нильса. Он-то не знал, зато все остальные прекрасно видели, какой заботливой нянькой стала Райна, с какой настойчивостью она спасала его от смерти, хотя порой казалось, что это лучший для него выход. Кристоф, сэр Гай, слуги с любопытством смотрели на нее. К удивлению и радости девушки, в глазах сэра Гая уже не было презрения и ненависти.
На пятый день, когда ночь неохотно уступала место первым проблескам зари, Райна проснулась и ощутила рукой, что тело Максена стало прохладным. Сначала она подумала, что все кончилось, и ужаснулась. По его телу прокатилась дрожь, но она почувствовала, что это от обычного холода. В тусклом свете угасающего факела Райна вгляделась в лицо раненого: