– Что вы здесь делаете? – хмуро спросил он.
– Я... Кейт мне разрешила, и я... – Она была права, Коул не хочет больше ее видеть. Стефани уткнулась лицом в колени. – Завтра утром я уйду.
– Черта с два! – Он сгреб ее в охапку. – Вы вернетесь в дом! Ваше место там!
Он повернулся к двери – но на его пути стояла растрепанная, в ночной рубашке, Кейт.
– А ну оставь ее в покое! Стоило мне на пять минут выйти, как ты врываешься и пугаешь всех до потери сознания! Что с тобой сегодня, в конце концов?
– Ее место в большом доме, – упрямо повторил Коул.
– Ей лучше будет остаться со мной.
– Но здесь у нее даже кровати своей нет!
– Когда Джош вернется в дом, у нее появится собственная кровать. А пока моей хватает на нас обеих. Клади ее обратно, а то я с тобой не так заговорю!
Коул заглянул в испуганные зеленые глаза.
– Это правда? Вам здесь лучше?
Стефани, чуть помедлив, кивнула. Губы ее дрожали.
Не сказав ни слова, Коул бережно уложил ее в постель и укрыл одеялом. Обернувшись, он увидел за спиной у Кейт заспанного и удивленного Джоша. Коул вздохнул.
– Ладно, сынок, пошли спать.
Когда они пересекали двор, Джош поднял глаза на суровое лицо отца.
– Папа, ты сердишься на Стефани?
– Нет. Она тебе нравится, верно?
Джош кивнул.
– Ты ведь ее не выгонишь?
Коул со вздохом обнял сына.
– Нет, конечно. Надеюсь, мне удастся объяснить ей, что я говорил не то, что думал.
В эту ночь Коул долго не мог уснуть. Стефани его боится, и у нее есть на это веские причины. Дважды за сегодняшний вечер он повел себя как идиот. Ничего, он что-нибудь придумает, докажет ей, что он не таков, каким кажется. Небо на востоке уже заалело, когда Коул все обдумал и наконец заснул. На губах его блуждала улыбка.
Кейт была на кухне одна, когда вошел Коул. Он встал поздней обычного. Кейт шмякнула перед ним тарелку с яичницей и отвернулась к плите. Коул усмехнулся: обязательно ей надо показать характер!
– Где Стефани? – небрежно спросил он.
Кейт развернулась, сжимая в руках, словно оружие, деревянную ложку.
– Еще спит. Да и как тут выспишься, когда ты врываешься в спальню, словно бешеный. И я тебе еще кое-что скажу...
Коул ел яичницу с ветчиной и безропотно выслушивал обвинительную речь. Кейт припомнила все его прошлые грехи и ошибки. Коул внимал и изумлялся глубине своего падения.
– И я не знаю, как ты теперь уговоришь ее остаться, – уперев руки в боки и грозно глядя на него, закончила Кейт.
Коул отодвинул стул и встал.
– Боюсь, что никак. Вся надежда на тебя, Кейт. Ты что-нибудь придумаешь. – Он надел шляпу. – Не отпускай ее, пока я не вернусь из поселка. К кровати привяжи, но не выпускай.