Откинув назад волосы, она заложила локон за ухо.
– От него, наверное, уже мало что осталось. Никто никогда не разбинтовывал Честера, чтобы выяснить, во что он превратился или как он выглядел с самого начала.
– Честера?
– Дедушка говорил, что прадедушка так всегда называл мумию. Он утверждал, что Честер – это талисман, который всегда приносит нашей семье удачу. Мама тоже в это свято верит.
– А ты знаешь, откуда он взялся?
Под его мрачным взглядом она совершенно растерялась.
– Кто, прадедушка? – ляпнула она. Чейз вздохнул.
– Нет, Честер.
Пребывая в совершенно расстроенных чувствах, она оставила в покое ручку зонтика и скрестила руки на груди.
– Почему это тебя так интересует этот старый ящик? По правде говоря, он мне и не нужен был совершенно, но мама насильно всучила его мне и моему кузену Джону, когда мы решили начать самостоятельную жизнь.
– Так вы никогда не открывали его?
– Конечно, ящик я открывала. Меня об этом однажды попросили девочки во «Дворце».
Она улыбнулась, вспоминая, как танцовщицы ахали и охали, когда на Эву накатило вдохновение, и она угостила их большей частью выдуманной историей о жизни в Древнем Египте. Закончив свои россказни замысловатым пассажем, она, чтобы добить слушательниц, открыла крышку ящика. Некоторые барышни завизжали, но остальные начали прыскать в кулачки. По-видимому, мумия ростом от силы в три фута особого почтения у них не вызвала.
Отчаянно желая положить конец разговору на эту тему, она добавила:
– Эберхарты – конечно, достаточно эксцентричная театральная семья, но никому из нас не пришло бы в голову снимать саван с покойника. Честер – это просто Честер. Для того чтобы верить в его магическую силу, нам не нужно было знать, что там у него внутри.
Может, именно этой силе я и обязана тем, что ты сейчас находишься здесь, – подумала она.
Она наклонилась над круглым столиком с мраморной столешницей, который стоял рядом с лестницей. Опустив глаза, Эва притворялась, что поправляет кружевной абажур на расписанной вручную лампе, стараясь не поворачивать лица к Чейзу, чтобы он не заметил, что ее глаза наполнены слезами. Все кончено. Он просто хотел с ней переспать. Больше она ему ни для чего не нужна.
Она с усилием выдавила из себя:
– Ты за этим приехал? Чтобы сообщить, что я могу забрать с твоего ранчо свои вещи?
Чейз чувствовал себя слоном в посудной лавке, едва помещаясь в крошечной прихожей. Он и не ожидал, что она встретит его с распростертыми объятиями, но теперь она вообще повернулась к нему спиной, поглощенная приведением в порядок лампы, стоявшей на столике с витыми ножками.