НОВАЦКИЙ. Поэтому мямы и хотели тебе помочь стать настоящим мужчиной.
АНДРЕЙ. А какой был размазня! Не поверишь: мог целый день валяться на тахте, ну ничего не делать, а к учебнику – ни-ни! Какой-то паралич воли. Я иногда думал: может, я просто больной?.. Теперь-то понимаю, что все это и было – детство. Когда о таком начинаешь думать не со стыдом, а с таким вот… со щемящим чувством печали – значит, все это уже позади. В детстве. С голубого ручейка начинается река. Ну а дружба начинается с улыбки. (Помолчав, буднично.) Пошел вон.
НОВАЦКИЙ. Что?.. Ты мне сказал…
АНДРЕЙ. Да, тебе. Выметайся к черту, ты мне надоел.
НОВАЦКИЙ. Да ты!.. Ты как со мной разговариваешь?!
АНДРЕЙ. Нам не нравится. Скажите, пожалуйста! Извините, товарищ полковник. Никак нет, товарищ полковник. А ты мне врежь. А? Прямым справа. У тебя же это никогда не ржавело. В воспитательных целях – чтобы сделать из меня настоящего мужчину!
НОВАЦКИЙ. Кончай нарываться!
АНДРЕЙ. Не хочешь? В самом деле не хочешь? Или просто боишься, что я заявлю и тебя снова засунут в лагерь – на оставшийся срок? Не заявлю, честное слово. Ну! Не бойся, тебя никто не видел, в доме некого нет, все на работе. Давай!
НОВАЦКИЙ. Отойди!.. По-хорошему прошу!.. Прошу!
АНДРЕЙ. А знаешь, что я твердил себе себе – тогда, корчась под вашими каблуками? Я твердил, безумея от боли и страха: «Они хотят меня воспитать! Эти ублюдки, прочитавшие за жизнь по две с половиной книжки, из них две детских, с картинками! Которые не знают, что такое Дахау! Воспитать! Которые за две секунды превращаются в бешеных собак, в скотов! Нет, которых я – я1! – своей волей могу за две секунды превратить в скотов! Они хотят меня воспитать!..» Вот тогда я и понял, что есть кое-что посильнее страха и боли! А теперь спроси меня, что это.
НОВАЦКИЙ. Что это?
АНДРЕЙ. Ненависть. К такому говну, как ты. К любому говну, которое считает себя вправе навязывать свою волю мне. Мне, обыкновенному человеку. Бей, ублюдок!
НОВАЦКИЙ. Нет! Не могу, не буду! Не подходи ко мне!
АНДРЕЙ. Не будешь? Посмотрим! (Бросается на пол и закрывает голову руками.) Не нужно! Миленькие! Не нужно ногами! Я чмо, чмо, только не бейте! Только не в живот! Миленькие!
НОВАЦКИЙ. Нет! Кончай! Пожалуйста! Не нужно! (Отворачивается и закрывает уши руками.) Нет! Нет! Нет! Нет!
АНДРЕЙ (встает и некоторое время слушает крики Новацкого). Смотри-ка! Ты и в самом деле чему-то научился за эти пять месяцев! Надо же, не сработало. Первый раз!.. (Помолчал.) Это и есть вторая половина ответа.
Пауза.
НОВАЦКИЙ. Значит, ты… все… и потом, на пароходе – нарочно?!. В чем же она, твоя проклятая правота?! Ты же сам сказал: трус, лентяй, трепло, сам признался! Сам! Сам!