В первый день пути еще орали, бесились в злом восторге освобождения, украли в ресторане два ящика куриных яиц, часть выпили сырыми, остальные швыряли, соревнуясь в меткости, по палубным настройкам и друг в друга, пока капитан не пригрозил высадить всех нарушителей святого корабельного на первой жепопавшейся пристани. Конфликт кое-как утрясли, за яйца заплатили, жизнь понемногу установилась.
НОВАЦКИЙ, КОНОВ, ЧЕБОТАРЕВ и ШАРАПОВ вместе с другими членами отряда разместились в шестиместной каюте на корме. Здесь не стихало: галдежь, гитара, взрывы хохота. АНДРЕЙ – на другом конце теплохода, в той же каюте, где и СТАРШИНОВ, от которого Андрей старался не отходить.
Вдоль реки тянул ледяной ветер. Был удже близок конец пути.
СТАРШИНОВ. Еще пару недель, и Енисей встанет… Какое сегодня число?
АНДРЕЙ. Тридцатое сентября.
СТАРШИНОВ. Надо же, ровно сорок лет назад я попал в эти края. День в день!..
Появляется ПУНЯ.
ПУНЯ. Здрасьте, Семен Семеныч. (Андрею.) Тебя в штаб зовут.
АНДРЕЙ. Зачем?
ПУНЯ. Не знаю. Какой-то паштет и конфеты Новацкого у тебя в рюкзаке. Они чай собираются кушать.
Андрей достает из рюкзака консервы и конфеты, отдает Пуне.
ПУНЯ. Тебе самому велели прийти.
АНДРЕЙ. Не сейчас… потом.
Пуня уходит.
АНДРЕЙ. Вы сказали: сорок лет назад приехали сюда. Откуда?
СТАРШИНОВ. Не приехал. Попал. На барже… Было нас человек восемьсот. Возле какой-то деревушки выгрузили, построили колонной и погнали в тундру. Идем, последние хибары кончились, лайды пошли, все уже льдом схвачено, кругом ни души. И одна мысль ку всех: на расстрел ведут. Хотя: зачем тогда былао везти? Да и такой статьеи ни у кого не было. Была обычная: пятьдесят восьмая. И срока обычные – от десятки до четвертака, кому как повезло…
Вновь появляется Пуня.
ПУНЯ. Они сказали, чтобы ты сам пришел.
АНДРЕЙ. Но ты же видишь, я с Семеном Семенович разговариваю!
ПУНЯ. Но… это самое… Я так и скажу?
АНДРЕЙ. Так и скажи.
Пуня уходит.
СТАРШИНОВ. Если тебе нужно уйти…
АНДРЕЙ. Нет-нет, мне очень интересно то, что вы рассказываете. Вы сказали: на расстрел. И что – расстреляли?
СТАРШИНОВ (удивленно на него посмотрел). Если расстреляли, то последние сорок лет я живу в раю. Или в аду. На рай, однако, не очень похоже. На ад, впрочем, тоже. Чистилище… Не расстреляли. Привели в район нынешнего соцгорода, построили ограду с колючкой, потом бараки и стали жить… Почему-то мне не нравится то, что происходит. А предчувствия меня редко обманывают.
АНДРЕЙ. Где происходит?
СТАРШИНОВ. Вообще. С тобой. Что-то случилось?
АНДРЕЙ. Нет. Что могло случиться? Ничего не случилось. А за что вы сидели?