Начались приготовления к приступу, но жители города покинули крепостные валы, а так как собственные военные силы Реджинальда были слишком слабы, то он решил запереться в крепости и выговорить себе как можно более выгодные условия для почетного удаления из нее. Горожане тотчас вступили в переговоры с осаждающими, и знамена последних к вечеру уже развевались на городских валах.
Два дня беспрерывных приступов внушили осаждающим уважение к мужеству врагов. Однако, крепость была окружена со всех сторон, а Цезарь прислал для поддержки своим союзникам несколько орудий, и те принялись обстреливать крепостные валы. У Лебофора не было особенных причин затягивать защиту города дольше того, сколько требовала честь, и он решил предложить сдачу крепости с условием, чтобы его солдаты могли беспрепятственно удалиться в Венецию.
Когда пришло это предложение, дворяне совещались между собою, но о другом предмете. Однако, Паоло Орсини тотчас присоединил и его к настоящему делу.
– Синьоры, – сказал он, – в данном случае я должен по требованию герцога Цезаря выразить его настоятельное желание лично переговорить с защитником Синигалии. Может быть, он помышляет отомстить вероломному чужеземцу или просто насладиться унижением его гордости, когда заносчивый юноша будет принужден вручить ключи от города полководцу церкви. Так или иначе, но было бы нелюбезно с нашей стороны отклонить его просьбу. Да и чего нам опасаться, раз он отпустил французов, а флорентийцы из-за его союза с нами питают к нему страх и недоверие, мы же примем его среди наших победоносных войск?
– С какой это стати вздумалось Цезарю отдаваться в наши руки? – подозрительно спросил Вителлоццо, потряхивая длинной седой бородой.
– Ну, почтенный Вителли, не станем спрашивать «почему», а лучше воспользуемся случаем, – перебил Оливеротто да Фермо. – Говорю вам, пусть он пожалует, тогда мы поднимем вопрос о Тоскане, а если Борджиа заартачится, то мы перережем ему глотку и бросим его труп собакам.
– Замолчи, бульдог, ведь ты способен опровергать хоть соломонову мудрость, – возразил Вителлоццо. – Впрочем, нет, Паоло, ведь между нами было условлено, что только один из нас должен одновременно плясать в силках Цезаря, и ты сам добровольно принял на себя это назначение.
– Совершенно верно, – ответил Паоло, – но подумал ли ты, Вителли, также и о том, как опасно оставить все здешние войска без предводителей, подвергнутыми влиянию серебряного языка Цезаря?
– Его серебряный язык будет звучать напрасно перед моей суровой немецкой конницей, – с хриплым смехом возразил Оливеротто.